Я-муары. Откровенные истории блогера - [2]

Во-первых, он был невидим и неосязаем, гнусно фантомен и при этом навязчив (че-то получается похоже на сопроводиловку к фильму о паранормальных явлениях).

А он и был этим явлением (хе, ещё хуже стало, когда он окончательно материализовался). Дело в том, что мы с ним долгое время, примерно полгода (удавитесь, любители быстрых и необременительных отношений), только по телефону разговаривали. И я (о время! о нравы!) ему первая позвонила (в рифму: своей рукою вырыла могилу! сама ему, дурная, позвонила!).

А дело было так. Второй курс, студенческая картошка! Кто был – поймет, кто не был – объяснять бесполезно.

На картошке, в духе лучших сталинских кинолент, в меня влюбляется бригадир бригады. На его счастье, картошку я собираю плохо (для этого он мне даже выдал ведро без ручки, чтобы случайно не собрала хорошо), и у него есть повод проводить со мной долгие воспитательные беседы, для этого отпуская в леса на свободу всю бригаду.

А еще я регулярно не успеваю на автобус, который развозит нас по картофельным полям, и он задерживает автобус и всю бригаду, ожидаючи меня. А еще… короче, никто уже не работает, в бригадире кипит страсть, вся бригада сидит ошпаренная.

Пришлось мне срочно сбежать в Москву, дабы не срывать окончательно сбор картофеля на Бородинских полях. Уважительная причина для дезертирства – свадьба близкой подруги.

Чувствуя, что жертва ускользает, бригадир дал мне телефон своего лучшего друга. Официальный повод – сигарет пусть привезет, неофициальный – пущай присмотрит за девушкой.

Вот он и присмотрел! По телефону. С осени до весны названивал мне этот дружок без перерыва, уж не знаю, зачем и почему. Может глаза мои ему понравились по телефону или походка приглянулась?

Но я вот лично не могла общаться так долго с человеком, которого никогда не видела (утопитесь, любители виртуальных романов).

Это я на картошке

И вот как-то часа в два ночи, после непродолжительной трехчасовой беседы, высказала этому человеку-невидимке мои претензии. Он, горестно покряхтев, понял, что время безопасных отношений по телефону прошло, и нехотя изъявил готовность явиться предо мной аки Сивка-Бурка. Спросил только обреченно: «Когда?»

Впервые почувствовав свою власть над ним, грозно приказала я:»Сейчас же!»

Мама дорогая, и он согласился! Что же делать? Ночь, у меня папа мирно спит дома, а на улицу меня после одиннадцати – ни-ни: строгого воспитания домашняя девочка!

Одно хорошо – в ночи меня плохо видно. Значит, буду красавицей. Положила я на грудь безмятежно похрапывающему папахену записочку, что гулять ушла, квартирку заперла и – шмыг – на лавочку у подъезда. А там ОН!!

Ура!!!

Блин, не видно же ничего! Только очки поблескивают, отражая свет дальнего фонаря. Увидела я эти очки, и весь задор мой куда-то улетучился.

«Э-э, – думаю, – очкарик, значит, – никуда от меня не денется, пополнит коллекцию влюбленных в меня очкариков. Как скучно жить, господа!»

Попрощалась я с очкариком ночным вежливо, домой пришла, записочку с мирно спящего папули аккуратно сняла. И ничто, ничто мне не подсказало, во что я вляпалась!

А он – то благовоспитанный очкарик, раз уже был со мной тет-а-тет в ночи, пытается благородно выправить ситуацию, зовет меня, зазноба моя, в консерваторию.

А у меня на носу и в голове зачет по литературе зверски-ужасный:

– Увольте, – говорю, – не можу я! А он всхлипывать натуральным образом начинает: что, мол, я теперь без консерватории жить должен? И зачем меня мама родная на такие муки родила?!

Я, надо сказать, опешила несколько. Всегда уважаю в людях то, чего сама, убогая, лишена. Например, любви большой к консерватории. Вот, думаю, очкарики никудышные! И загнуться ведь, наверное, без музыки могут. Глазков-то нет, ушами одними мир постигают, бедолаги. – Ладно, – говорю, – поехали.

Ну, консерватория как консерватория. Громко очень.

Сижу. Вдруг чувствую: носитель очков как-то приваливаться ко мне начал. «Наверное расчувствовался», – думаю, глянула – мама! – да он спит натуральным образом!!!

Я такое до этого только в каком-то кино видела. Там отрицательный герой в консерватории уснул, и героиня сразу тогда поняла, что он – убийца и злодей. Я не глупее героини, тоже это сразу поняла. Все, думаю, прощай, май лав, прощай. Есть у меня очкарики и пободрее тебя.

Музыка кончилась, злодей встрепенулся и говорит: «Хорошо-то как! Не заметил, как время пролетело!»

Понравилось ему, ироду, на мое плечо слюнки сонные пускать.

Довез он меня до дома, расшаркивается. А я молчу изо всех сил, так как ежели я рот открою, то и убить нечаянно могу. У меня ж зачет в голове в незачет превращается! И все это ради того, чтобы этот меломан на мне выспался. Молчу. Соплю. А он мне: «Грустная ты какая-то. Я думаю, у тебя живот болит. Ты ничего жирного или пучащего не ела?»

А-а-а!!!! Пучащего!!!! На первом, можно сказать, свидании!!!! Это точно все.

Нет, не все оказалось.

Фу, как долго про любовь писать. Ну и ладно. Любовь, знаете ли, короткой не бывает, а если и бывает, то это не любовь (убейтесь аб стену, казановы!!).

Амазон на авто

Ну, дорогие слушатели, продолжим про мужа. Про мужей коротко не бывает. Жены целую жизнь им кости моют, никак не добьются желаемого результата.