Я, мой убийца и Джек-потрошитель - [5]

– Да, – выдала я наконец.

– Хорошо. Раз вы так уверены, опишите процесс погружения в прошлое другого человека.

– Что ж, – стала я рассуждать, теперь уже буравя взглядом преподавательский стол, – сначала нужно сделать то же, что и при погружении в собственное прошлое и…

– И что же нужно? – бесцеремонно перебил меня завкафедрой.

– Очистить сознание от ненужной шелухи: эмоций, мыслей, образов.

Слава тебе, тетерев – мохнатенькие ножки! Кивнул, и даже как-то ободряюще.

– Дальше.

– А дальше надо, стараясь не выпускать испытуемого из поля зрения, отождествить свое сознание с его сознанием и продвинуться по индивидуальному временному коридору до нужного момента в прошлом.

– Как располагается этот коридор относительно тела испытуемого?

– От шеи – вниз, за позвоночником. Чем ниже спускаемся, тем глубже погружение в прошлое.

– А если испытуемого у вас перед глазами нет и найти его нет возможности, как бы вы поступили?

– Хм, подойдет любой его образ. Лучше всего фотография. Но можно взять и портрет, и личную вещь, и что-то, что он создал: картину, написанную им книгу, скульптуру, да даже глиняную вазу. Но контакт, боюсь, может выйти менее… как бы это сказать?.. четким, что ли.

Судар сдвинул брови, и на его губах появилась странная усмешка.

– Что? Неправильно рассуждаю? – не выдержала я.

– Да нет, вы хорошо соображаете, – заявил он, пододвигая к себе зачетку. – Можете развиваться и дальше, опираясь на уже полученные знания. Не так часто встречается, между прочим.

Размашистый росчерк ручки, хлопок – и Государь придвигает ко мне уже закрытую зачетку.

– Диплом будете писать под моим руководством. Консультировать вас станет аспирант Вильянов.

Верите – нет, я от счастья чуть со стула не свалилась. Наконец-то я познакомлюсь с Игорем Вильяновым, наконец-то он обратит на меня внимание. Я блаженно зажмурилась и представила его, безупречного красавца, со знанием дела что-то мне объясняющего. На моем лице наверняка появилась глупая улыбка.

– Что с вами, Александрова? – вернул меня на грешную землю голос Судара.

Открыла глаза. Несмотря на мои ужимки, черный маг остался невозмутим и холоден.

– А, нет, все в порядке, Горан Владиславович. Хочу сказать, что согласна.

– Александрова, вашим согласием поинтересуюсь в последнюю очередь. Я вас перед фактом ставлю: диплом пишете у меня. И точка. Есть вопросы?

От его безапелляционного тона я только ошарашенно замотала головой.

– Вот и хорошо, – Судар вложил зачетку мне в руку. – Тогда можете быть свободны. Всех благ.

Я так лихо соскочила со стула, что едва не оступилась и не упала. Со стороны, наверное, казалось, будто спасаюсь бегством. Но не успела моя рука открыть дверь аудитории, как меня окликнули.

– Чуть не забыл, Александрова. Зайдите в мой кабинет через два часа. Выберу вам тему диплома и дам кое-какие пояснения.

И вот тут меня прошиб пот, а в солнечное сплетение вонзился холод – необъяснимый страх, предвестник опасности. Предчувствия никогда не подводили: визит в кабинет Государя несет в себе необъяснимые неприятности, перемены, но не к лучшему. Да что угодно, только для меня это будет не в плюс.

На негнущихся ногах вышла из аудитории, кое-как отбрыкалась от вопросов сокурсников, фальшиво улыбаясь, и побрела по коридору, ища укромное местечко, где никого нет. Нужно поразмыслить в одиночестве.

С раннего детства я обладала даром предчувствовать опасность. Если, собираясь утром в школу, ощущала противный холодок в районе солнечного сплетения, значит, в этот день в школе что-то случится: либо подерусь, либо училка устроит выволочку, либо обвинят в чем-то, к чему непричастна. Источник опасности всегда оставался для меня загадкой, а вот сам факт… предчувствие не подвело ни разу. Правда, несильно-то оно мне помогало. Если, к примеру, я шла в школу в опасный день, неприятность случалась, а если не шла, пыталась избежать нервотрепки, то на следующий день все было еще хуже. Проблема не исчезала, а увеличивалась, подобно снежному кому. Уже в университете я научилась хотя бы иногда избегать того, о чем предупреждало меня подсознание. И сегодня какая-то пакость непременно произойдет, когда приду в кабинет Государя. Может, не ходить?

А что? Экзамен закончится, могу сказать, будто сокурсники уволокли отмечать, я выпила и забыла о наставлении. Но ведь завтра черный маг меня точно растерзает, или даст тему диплома посложнее, или… Да мало ли? Власти у него достаточно, чтобы испортить мне жизнь. Ладно, придется идти и надеяться, что не случится ничего сверхужасного. Надо просто перетерпеть встречу, пережить этот день.

Странно другое. Прежде Горан Судар никогда, ни единого раза, не брал девушку писать диплом, в аспирантки и тому подобное. Работал исключительно с парнями. Что изменилось? Да, любопытство снедает, но от него, говорят, кошка сдохла. Не последовать бы и мне за нею.

Ах да, я не рассказала о Горане Сударе. Вроде бы он иностранец, хотя говорит без акцента. Несмотря на суровость, мрачность и самоуверенность, ему вряд ли больше тридцати двух. Если представите черного мага в современной одежде – костюме-двойке или джинсах с водолазкой, – это будет как раз Судар, заведующий кафедрой черной магии, доктор наук. Волевое лицо; длинный, тонкий, кажущийся хищным нос; рот хоть и большой, но губы жесткие, слегка надменные. Брови густые, черные. Взгляд тяжелый, хмурый, а глаза – умудренные опытом. Именно зеркала души добавляют лишних лет к его тридцати с небольшим. Довершает образ черного мага шрам на правой щеке, причем едва заметный и очень необычный: будто в мышцы лица вогнали несколько толстых игл и вынули, а отверстия, оставшиеся после, так и не заросли. Они больше похожи на четыре слишком широкие поры, чем на шрам. Откуда у него такая отметина? Она почти не вредит внешности: издали не видна, а вблизи никакого отторжения не вызывает. К изъяну быстро привыкаешь.