Я меняю мир - [3]

Удивился себе, я уже примирился с фактом своего переселения. Нет сожаления о прошлой жизни, щемящей сердце боли от потери самых близких мне людей, как, казалось, должно быть, только легкая грусть по оставшейся на той стороне жене и детям. Даже в командировках я испытывал больше беспокойства о родных, считал каждый день до возвращения к ним. Да и о себе самом, что же там случилось с моим прежним телом, какая беда, коль мое сознание здесь, особо не расстраивался. Наверное, произошло раздвоение души, одна половина попала сюда как с чистого листа, без печали о прошлом, а вторая осталась в родном обличье, продолжает жить как прежде. Не буду попусту гадать, надо ехать домой, у меня теперь новая жизнь.

Пока добирался в полупустом автобусе, все раздумывал о происшедшем и увиденном, сравнивал с прежним. Здешний мир даже с первого взгляда заметно отличается от привычного мне. Можно сказать, более неустроенный и жестокий, у нас представить было нельзя, что средь бела дня, да и ночью, можно напасть на кого-то, угрожать и тем более применить смертельное оружие. Случались разборки с драками, но без такой немотивированной агрессивности, да и с наркоманами держали под контролем, милиция не давала спуска хулиганам. Люди спокойно гуляли по ночным улицам, не боясь нападения и других угроз своей жизни. Мне придется как можно скорее свыкнуться с принятыми здесь нравами, пусть и не перенять, но приспособиться к ним. Понимаю, что мое добродушие может доставить немало проблем, ломать свою природу будет трудно. Но иного выбора не вижу, мне придется тоже стать жестким, в определенной мере, но не ожесточиться, уважения к себе терять нельзя.

Прислушался к себе, попытался найти какие-нибудь отголоски мыслей и эмоций прежнего хозяина этого тела, но напрасно, только собственные ощущения. Не беда, положусь полностью на себя, думаю, найду выход из создавшейся ситуации своими силами, без чьих-либо подсказок, только вначале надо собрать максимум информации от окружающих, но не подставляя себя. Раздумываю, как же объяснить другим незнание самых простых вещей, как и перемены в моем поведении. Можно сослаться на потерю памяти, но инстинкты и подсознательные действия ведь ею не оправдаешь, а они будут отличаться, уверен в этом. Походка или манера держать себя, привычки, язык, да и многое другое , что сразу выдадут меня, совершенно чужого для всех. Так и не нашел подходящего решения, махнул рукой, пусть будет так, как получится, а там посмотрим, что можно предпринять.

Родительский дом я нашел сразу, он на том же месте, что и прежний. Добротный пятистенок, выстроенный еще дедом, с крепким срубом, высокими стенами, фундаментом и чердаком. Перед дощатыми воротами два дерева - дуб и карагач, которые я облазил с детства, едва научившись ходить. Калитка рядом с воротами закрыта, я привычно просовываю руку сбоку через штакетник, убираю щеколду и вхожу во двор. Ко мне бросается крупная собака, прижимается к ноге. Я не успеваю напугаться, руки сами обнимают и гладят ее, хотя не узнаю, у нас прежде такой не было. После поднимаюсь на крыльцо, открываю дверь, она не заперта. Уже в сенях слышу голос матери, захожу в комнату и вижу родителей, отец за столом, мама у плиты с половником, наливает суп в чашку.

Едва завидев меня, мама тут же указывает:

- Сережа, мой руки, садись кушать.

Мать у меня боевая, любит командовать. Даже отец, крупный, на голову выше мамы, ростом я в него, основательный мужик в самом расцвете сил, зачастую уступает, стараясь ей не перечить. Но если уж закусит удила, то между ними разгорается нешуточная перепалка, доходящая иногда до драки. Чаще по инициативе мамы, может сгоряча огреть скалкой или чем ни попадя под руку. Сейчас она опять заведенная, выговаривает папе, он, оказывается, пропил сегодня зарплату, принес домой едва ли половину. Приглядываюсь к отцу - точно, пьяный, даже сидя покачивается. Вид у него жалкий, кажется, даже ростом стал намного меньше, весь скрутился. Я не узнаю обычно уверенного в себе и серьезного в прежней жизни родителя, он здесь совершенно иной, лицо как у завзятого алкоголика - опухшее, красное, синюшный нос, глубокие морщины на лбу и под глазами, старящие его.

Отец сидит молча, опустив голову. Видно, чувствует вину и жалеет о своей слабости, но не может ее перебороть. Мама наконец замолкает, садится с нами кушать. После вспоминает обо мне и принимается отчитывать уже меня.

- Сережа, я тебе русским языком велела сидеть вечером дома! Опять умотал к дружкам своим колобродить? Мне сегодня участковый сказал, если не перестанешь водиться с ними и хулиганить, то посадит тебя в кутузку на трое суток, чтоб неповадно было! Вот зачем вчера ошмонали пьяного Кирея и куда дели его деньги? А если так с твоим отцом поступят, алкашом несчастным? О, Господи, за что мне такое наказание, муж алкаш, сын бандит, тюрьма по нему уже плачет! Школу кое-как закончил, на одни тройки, работать не хочешь, что же с тобой будет?!

Да, интересные тут дела, не только с отцом иначе, но и я сам, вернее, мой предшественник, тоже не лучше, та еще оторва! Надо срочно менять картину, да и есть оправдание изменению своего поведения, можно сказать, взялся за ум. Смотрю матери в глаза и заявляю: