Я медленно открыла эту дверь - [108]
Галя: А помнишь, Вовка, как мама была в каком-то жюри, надо было перечитать огромное количество сценариев, и мы с тобой ей помогали. Мне было лет 15, тебе лет 17. Мы еще жили на Красносельской.
Володя: Мы читали и писали для нее синопсисы.
Галя: Это было настоящее доверие. Мама нам доверяла. Мне попался сценарий, который мне страшно понравился. По нему потом сняли фильм «В моей смерти прошу винить Клаву К.».
Володя: А позже мама привела меня на студию, и я стал время от времени консультировать по вопросам военной униформы.
Галя: А я не пошла в институт, рано вышла замуж. Хотя был момент, когда мамина антагонистка Кира Парамонова звала меня к себе на курс – я ведь очень хорошо писала когда-то. Потом ушло это умение. Если не тренируешь мускул, он атрофируется. Я не пошла в институт, в тот момент у меня была одна цель: я влюбилась, я хотела замуж за Сережу, и – Вова помнит – меня ничто не могло остановить. У меня была одна цель в жизни: я люблю этого человека, я хочу с ним строить семью, и разбегись все во все стороны. А так как папа бы против, мама была против, даже ты, Вовка, был против… Папа посчитал – не понимаю, почему уж он так нос задирал, – что Сережа из низкой социальной среды. А мама посчитала, что он слишком рано появился в моей жизни, что он нахал, который еще должен заслужить. Мы познакомились с Сережей, когда мне только стукнуло семнадцать. А Вова по другой причине – потому что была Громова, которая была обижена на Сережу. А Вова был в нее влюблен. Все были против, и я пошла против всех. У меня в этот момент в глазах было только одно: люблю этого человека, хочу за него замуж, и пошли все на фиг, и ваши институты, и вообще всё. И я ушла в эту жизнь. Мне мама помогла с жильём, мы получили квартиру в Камергерском, и дальше я была – согласись, Вов, – очень независима от всех.
Володя: Да, да.
Галя: А потом у меня довольно быстро появилось двое детей. Второго ребенка я родила в двадцать три года. Я очень рано стала мамой. И дальше уже было ни до чего. Бывали, конечно, моменты, когда я думала, эх, что ж я… Но потом я поняла – нет. Нет. То, что мне нужно было работать, – я и сейчас работаю прекрасно, из меня неплохой специалист вышел, да, Вовка?
Володя: Отличный.
Галя: Я занимаюсь компьютерной версткой и полиграфией. Уже двадцать пять лет. Сейчас в моей власти два журнала. Флагман этого дела у нас Вова, конечно. Он верстал еще в «Вентуре»!
Володя: Да, в девяностом году.
Галя: И если я чего-то не знаю, могу обратиться к Вовке – вот он великий специалист.
Вы не понимаете нашей жизни в детстве, ребята. Это было так: мама на работе, мама на работе, мама дома, но говорит по телефону. Часами. Но при этом она ухитрялась за ночь сделать всё, чего не делала днем. Сценарий написать, что-то отредактировать, все наши штаны постирать и погладить. В квартире было чисто, мы всегда накормлены.
Володя: Мама очень вкусно готовила. Очень вкусно. И отлично управлялась со всеми домашними обстоятельствами.
Галя: Никогда нас зазря не ругала. Мы могли приводить друзей домой, а когда стали более взрослыми, мама даже поощряла, чтобы друзья приходили. У нас собирались компании. Мы были заняты сами собой или друг другом, нами не надо было заниматься.
Володя: Но по выходным она занималась в основном нами.
Галя: Хотя при этом была всегда довольно сдержанна. Нельзя сказать, что она любила нас пообнимать, поцеловать. В ней много было сдержанности и такой внутренней самоограниченности. Она была как будто всегда немножко зажатая. Думаю, это от каких-то комплексов бесконечных.
Саша: Мне всегда казалось, она боится показать какую-то свою слабую сторону. Боится, что как только она ее покажет, на неё тут же надавят, на эту сторону. Могут что-то воспринять как слабость. Даже внуки. А слабости быть не должно. Она во всем должна быть сильной. Даже в любви.
Володя: Да, точно. Это так, да.
Галя: Я согласна. Ты правильно подметила.
Саша: Но не было ощущения холода или недостатка любви, тепла. Не было ощущения «ну как же, ты меня не целуешь, не обнимаешь» – как будто надобности не возникало даже у нас. Всего было достаточно.
Галя: Под самый конец у неё стала возникать потребность, она стала тянуться…
Володя: Да, да.
Галя: Для неё стало важно взять за руку… телесный контакт…
Саша: Мимо проходишь, она вдруг за руку хватает и вот так вот прижимает.
Галя: Но это уже под конец, под самый. Она вдруг стала приоткрывать эту свою раковину, в которой просидела, в общем, всю жизнь. Откуда раковина, почему? Я думаю, потому, что она всегда была на вторых ролях. Поздний ребенок у матери, ребенок в неполной семье, у отца всегда были другие приоритеты. А она к нему с большим пиететом относилась. Ей очень хотелось доказать всем вокруг, что она не хуже других. Я думаю, так.
Саша: Она вообще жила по мужской модели поведения.
Галя: Тоже верно.
Володя: Да-да, правильно, верно.
Саша: Так как она хотела играть определенную роль в обществе, она вела абсолютно мужскую жизнь.
Алиса: Тогда по-другому нельзя было.
Саша: И она вела себя как мужчина и в этом плане тоже: ограниченность некоторая в эмоциональном проявлении – это абсолютно мужская модель поведения. Мне кажется, если бы она не избрала для себя именно такую манеру, она бы не добилась того, чего добилась. Потому что она жила во времена, когда, извините, только мужчины добивались ведущих ролей.
Лилианна Лунгина — прославленный мастер литературного перевода. Благодаря ей русские читатели узнали «Малыша и Карлсона» и «Пеппи Длинныйчулок» Астрид Линдгрен, романы Гамсуна, Стриндберга, Бёлля, Сименона, Виана, Ажара. В детстве она жила во Франции, Палестине, Германии, а в начале тридцатых годов тринадцатилетней девочкой вернулась на родину, в СССР.Жизнь этой удивительной женщины глубоко выразила двадцатый век. В ее захватывающем устном романе соединились хроника драматической эпохи и исповедальный рассказ о жизни души.
Дирижер Рудольф Баршай принадлежал к плеяде великих музыкантов ХХ века. Созданный им в конце пятидесятых Московский камерный оркестр покорил публику во всем мире. Постоянными партнерами оркестра были Святослав Рихтер, Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс. На пике карьеры в 1977 году Баршай уехал на Запад, чтобы играть сочинения, которые были запрещены в СССР. Он руководил оркестрами в Израиле и Великобритании, Канаде и Франции, Швейцарии и Японии. На склоне лет, в Швейцарии, перед камерой кинорежиссера Олега Дормана Баршай вспоминает о своем скитальческом детстве, о юности в годы войны, о любви и потерях, о своих легендарных учителях, друзьях, коллегах — Д. Шостаковиче, И. Менухине, М. Ростроповиче, И. Стравинском, — о трудностях эмиграции и счастливых десятилетиях свободного творчества.Книга создана по документальному фильму «Нота», снятому в 2010 году Олегом Дорманом, автором «Подстрочника», и представляет собой исповедальный монолог маэстро за месяц до его кончины.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга Яна Карского, легендарного курьера польского антигитлеровского Сопротивления, впервые вышла в 1944 г. и потрясла мир. Это уникальное свидетельство участника событий, происходивших в оккупированной Польше, разделенной между Германией и СССР по пакту Молотова — Риббентропа. Мобилизованный 24 августа 1939 г., молодой поручик Ян Козелевский (Карский — его подпольный псевдоним) сначала испытал ужас поражения от немцев, а затем оказался в советскому плену. Чудом избежав Катыни, он вернулся в Варшаву и стал работать в подполье.
«Идет счастливой памяти настройка», — сказала поэт Лариса Миллер о представленных в этой книге автобиографических рассказах: нищее и счастливое детство в послевоенной Москве, отец, ушедший на фронт добровольцем и приговоренный к расстрелу за «отлучку», первая любовь, «романы» с английским и с легендарной алексеевской гимнастикой, «приключения» с КГБ СССР, и, конечно, главное в судьбе автора — путь в поэзию. Проза поэта — особое литературное явление: возможность воспринять давние события «в реальном времени» всегда сочетается с вневременной «вертикалью».
Сельма Лагерлёф (1858–1940) была воистину властительницей дум, примером для многих, одним из самых читаемых в мире писателей и признанным международным литературным авторитетом своего времени. В 1907 году она стала почетным доктором Упсальского университета, а в 1914 ее избрали в Шведскую Академию наук, до нее женщинам такой чести не оказывали. И Нобелевскую премию по литературе «за благородный идеализм и богатство фантазии» она в 1909 году получила тоже первой из женщин.«Записки ребенка» (1930) и «Дневник Сельмы Оттилии Ловисы Лагерлёф» (1932) — продолжение воспоминаний о детстве, начатых повестью «Морбакка» (1922)
Несколько поколений семьи Лагерлёф владели Морбаккой, здесь девочка Сельма родилась, пережила тяжелую болезнь, заново научилась ходить. Здесь она слушала бесконечные рассказы бабушки, встречалась с разными, порой замечательными, людьми, наблюдала, как отец и мать строят жизнь свою, усадьбы и ее обитателей, здесь начался христианский путь Лагерлёф. Сельма стала писательницей и всегда была благодарна за это Морбакке. Самая прославленная книга Лагерлёф — “Чудесное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции” — во многом выросла из детских воспоминаний и переживаний Сельмы.