Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939-1945 - [57]

Стоя в темноте у ворот сада, я смотрел, как Лило вышла из дома и бросилась ко мне. Я хотел сжать ее в объятиях, как делал раньше, но на этот раз не смог. Обе руки нужны мне, чтобы держать костыли.

Я поцеловал Лило, и мы пошли к дому вместе.

Когда она заговорила, ее голос дрожал.

— Ты так медленно идешь, — сказала она. — Я не представляла, что все настолько плохо.

В гостиной тепло и уютно. Я очень, очень устал. Устал от напряжения и усилий переездов, устал от того, что видел, слышал и пережил, устал от войны. Но сейчас, кроме всего прочего, я счастлив. Счастлив вернуться домой, наконец, счастлив, что мы с Лило снова вместе.

Завтра сочельник, и маленькая Ингрид будет носиться но комнатам с растрепанными золотыми волосами. Она будет осыпать меня бесконечными вопросами: «Ты вернулся навсегда? Почему тебя так долго не было? Почему ты ходишь так медленно? Почему случилась война? Почему… почему… почему?..»

Конец

До середины января я не мог выходить из дому. Снег и лед мешали мне отправиться в госпиталь.

Я узнал, что капитан Войтке снова принял командование эскадрильей после выписки из госпиталя, но несколько дней назад погиб в бою. Мне прислали бортжурналы, официальное подтверждение моих побед, и сообщили, что я награжден Рыцарским крестом.

Журналы содержат записи о почти 2000 полетах, в том числе более 400 боевых вылетов. Я сбил 52 вражеских самолета. В общей сложности пролетел расстояние более миллиона километров. Полечу ли я когда-нибудь снова?

1 января 1945 года наша авиагруппа предприняла свою последнюю широкомасштабную операцию. Английские и американские аэродромы во Франции и Бельгии успешно разбомблены. Для многих моих товарищей это стало последним вылетом. Около 500 немецких летчиков погибли. Майор Шпехт также не вернулся. Я вспоминаю прошлую встречу Нового года. Великую миссию, которую «маленький командир» ждал, он исполнил ровно через год.

Совершив свое последнее, величайшее усилие, немецкая военная авиация, по существу, прекратила существование. Осталось всего несколько авиагрупп.

Наступающий враг на востоке и западе перешел в это время границы рейха. Миллионы немцев на востоке бежали перед приближающимися ордами азиатов. Невозможно описать словами ужас и страдания, переносимые ими.

Мои родители тоже были вынуждены покинуть свой дом. Мать и сестра приехали ко мне в конце января. Об отце не было никаких сведений.

Круглосуточные бомбардировки наших городов англичанами и американцами продолжаются беспрерывно. Сотни тысяч людей погибли во время этих бомбардировок.

Тяжелые бои продолжаются на всех фронтах. Немецкие солдаты сражаются отчаянно, защищая каждый клочок родной земли. Согласно последним данным, потери с немецкой стороны оцениваются в 4 000 000 человек.

День за днем, даже в таком отдаленном уголке, как у нас, во Фризии, деревенский покой разрывает вой сирен, возвещающих об очередном налете. Снова и снова Лило должна уносить детей и некоторые вещи в убежище. Для меня вырыли траншею позади дома. Даже бетонное убежище не могло оказаться более удобным для меня — мне нравится видеть, что происходит, я привык к этому.

В марте попросил у командира авиагруппы разрешения помогать в работе наземного персонала. Несмотря на костыли, я успевал многое сделать за день: выбирая поля, как посадочные места для военных аэропланов, дежуря на постах контроля, создавая мобильную систему станций слежения.

Мы входим в систему обороны Вильгельмсхафена. Город превращен в крепость и будет обороняться до последнего бойца. Гарнизон будет поддержан с воздуха в случае блокады. Я вошел в состав командования гарнизона как офицер, отвечающий за воздушные операции. В гарнизоне состоит около 40 000 моряков-пехотинцев, обученных для ведения боев на суше. Все они неопытны, оружия хватило только на маленькую часть.

Прошла неделя, и я все более и более убеждаюсь в тщетности нашего сопротивления на западе. Сохранение всех наших сил необходимо для того, чтобы остановить продвижение русских в Европу. Я знаю, что в случае перемирия на западе миллионы истощенных, обессиленных, подавленных, уставших от боев немецких солдат воспрянут духом, объединятся и, собрав свои последние силы, отдадут их в борьбе против коммунизма, чтобы защитить свои дома и уберечь Европу от непоправимой катастрофы.

Я сам, не испытывая ни малейших колебаний, сяду в кабину истребителя, чтобы лететь и биться снова, пока последний захватчик не будет изгнан из моего отечества.

Это не только мое мнение — так думают все офицеры и солдаты, с которыми я разговаривал за последние недели. Мы все очень хотим, чтобы наступил день, когда западные союзники поймут, что не Германия представляет угрозу их жизни и свободе, а Советская Россия.

В день памяти наших героев, 11 марта 1945 года, я сделал следующую запись в моем дневнике.

«Эта война показала стандарт, которым должен измеряться дух Германии, мерило всего.

Мы осознали в мирное время различие между добром и злом. Сегодня смелость должна быть отграничена от трусости.

Война дает храбрым возвыситься. Бог наделил их смелостью и силой. Даже если они могут погибнуть, их героическая смерть никогда не должна быть забыта.