Я. Книга-месть - [5]
Я слишком щедрый.
Не знаю, как у кого, но мне помогает только строгая до изуверства самодисциплина.
Для очень большого количества людей слово «звезда» синоним слова «ублюдок».
Я использую свои возможности на двадцать процентов.
По молодости я однажды снялся обнаженным. Между нами, я вышел убогим. С тех пор – ни боже мой.
Я сверхобразованный, и при этом каждый день ловлю себя на том, что не знаю ничего. Особенно когда общаюсь с детьми.
Я не знаю, что такое безупречный секс. Я знаю, что такое секс по любви. И, увы, без.
Боюсь людей, употребляющих часто слово «духовность».
Мой злейший враг – вспыльчивость.
Анафема тем, кто не доверяет Случаю! Мое доверие к случаю безгранично.
Однажды я разговаривал с Катрин Денев, еще один раз – с Шарлиз Терон!
У меня семеро детей (пока); за вычетом крохотного Даниила, все, уподобившись мне, питают слабость к трескучим фразам и обладают исключительной культурой вранья.
Костерить всех, утверждая, что российский шоубизнес – местность, где ни зги не видно, – только кажется предприятием легким.
В редакционных кадровых высях просят помягче. Пришлось изобрести новый стиль: сарказм энд метафористика густая-прегустая. Я могу каждое утро записывать эти всплески энергетического остроумия, артисты наши щедрые в этом смысле, что ни день, одаривают фортелями, например, заговорят про свой дух или, как иначе, впадут в ересь, выкажут норов.
В отличие от нормальных людей, у этих и норов специфический, не тронутый, как им кажется, тленом.
Мне кажется, я никогда не давал повода своим поклонницам предать меня анафеме, мне кажется, я всегда был трепетен с ними.
Такие, как я, – приходят и уходят, они – вечные.
Им кажется, что их дух, в отличие от тленной плоти, бессмертен.
Ну-ну.
Может, это характеризует меня не с лучшей стороны, но, помимо Отарушек Интернейшнл, все прочие олицетворяют собой вселенскую глупость… Тут – да, я, пожалуй, перегнул, есть и другие персоналии, которым жмешь длань и не бежишь мыть культяпки тотчас.
Подскажите, как создать семью без проблем?!
Без проблем не получится. Надо быть идеальным человеком, но кто идеален?
Все обильные как сыпь звездочки попадают в мои хроники.
Они опростоволосятся – и я тут же сообщу об этом миру в гордой противофазе с ордой тусклых пинчеров, не поспевающих за мной, алчным и зорким.
И вот что: на этой работе нужна короткая память. С долгой памятью свихнешься, нажравшись этой ереси, впустив в себя этих тараканов.
…Вот! Набрел на автоаттестацию. Еретик я, вот кто.
В «Останкино» знают, что я не гримируюсь.
Не из кокетства, я воюю за естественность. За «документалку». За вычетом тех случаев, когда перепью.
Воюю за ненакрашенную рожу, неровную походку и нервическую речь, за аутентичные эмоции. За мучительный подбор нужных слов. За открытость. За настроение, когда жмут ботинки, о будущем думается угрюмо, за децибелы. За чепуховые, но нужные аплодисменты. За расхристанность. За искоренение мусорных словечек.
За пространство ТВ, в котором не происходит ничего, но все возможно.
В это трудно поверить, но мало кто в «Останкино» умеет излагать мысли в логическом порядке. Ургант, Дибров, я.
Я слишком умен, чтобы быть дилетантом, а чтобы быть профессионалом, мне не хватает квалификации.
В моей вселенной кошки умеют разговаривать.
Я очень грустный – просто никто этого не замечает. Всех пугает моя манера поведения.
Мне перестали нравиться вечеринки. Я стал гораздо скучнее. И очень рад этому.
Может, это и к лучшему, что у меня случилась многолетняя пауза в обильных появлениях на радарах и не успел до смерти всем надоесть.
Когда кругом вспыхивали и гасли сами знаете кто, я выяснял – и наладил в итоге – отношения с собственной головой.
Я уверен, что я счастливее наших артистов.
Я представляю, какое количество людей желали мне сгореть в геенне огненной.
Я, конечно, первым делом пожелал бы им окунуться в кипящий котел по тому же адресу, но вынужден признать: недовольные правы.
Весь прошлый год ушел на то, чтобы наладить отношения с собственной головой. Я большой мастер все усложнять потому что.
Природа, одарив его тонким умом, непонятно за что наградила еще и чутьем на людей: ну, если я ему наперсник, то чего тут говорить?
Владимир Свет Полупанов – чувствительный публицист, самый близкий из ныне сущих.
Иногда, конечно, мы раздражаем друг друга: эмоциональные черти потому что. Едва ли Я, несносный малый, буду удостоен еще одной такой дружбы.
Ему не откажешь в чувстве юмора. Когда мы оказываемся за столом, равных ВП нет: фонтан, гейзер!
Он умеет быть изящным, насколько при мне можно быть изящным.
С дичайшим энтузиазмом мы жили и живем, иногда безмерно уставая от – почему бы не сказать об этом прямо? – безденежья.
Будучи качественным журналистом, ВП остается качественным человеком.
Записной остряк, как и я, возведший оптимизм даже не в принцип, но в ранг генерального условия нормальной жизни.
Сила хороших парней в том, что они не любят стадности, у них инстинкт последнего героя, они ранимы, но они – идут.
Прежде я старался для девического вздоха, сейчас прозрел – стараюсь для себя.
