Я - из ЦДКА! - [6]

Мне трудно уверенно судить о том, как относились к молодым в ту пору в других классных командах, к примеру, в «Динамо», «Спартаке» или «Торпедо» – всю жизнь в большом футболе я провел в одном клубе – армейском. Но полагаю, что маститые динамовцы, спартаковцы и торпедовцы так же, как мои старшие товарищи-армейцы, как Сергей Михайлович Капелькин, добровольно и совершенно бескорыстно помогали «встать на ноги» таким юным, как я. Весь довоенный футбол, почитаемая и обожаемая народом игра, был пронизан каким-то особым, я бы сказал, коллективистским духом, доброжелательностью, уважительным отношением спортсменов друг к другу и, естественно, к болельщикам. А они, болельщики, судили о футболистах не только на основании впечатлений от того, как они играют, но и по многим другим признакам. Футболисты были объектом повышенного внимания публики, люди знали о них многое. Сделав неверный шаг, совершив неблаговидный поступок, можно было лишиться и уважения, и популярности. И, наоборот, особо ценились великодушие, благородство, бескорыстие.

Вот написал эти строки и поймал себя на мысли: ведь не всякий молодой любитель спорта поверит мне на слово, кое-кто, возможно, подумает, что замучила Николаева ностальгия по былым временам. Переубедить неверящего сложно. Да это и понятно: перед глазами у него множество примеров иного рода, и он нисколько не виновен в том, что наш современный футбол далеко шагнул по пути совершенствования техники, тактики, организации игры, растерял по дороге многое из того духовного «багажа», которым футболисты моего поколения и их почитатели с полным на то основанием гордились.

И все же прошу поверить мне на слово: в основном было именно так, хотя случалось всякое, о чем я, естественно, не премину рассказать в дальнейшем. Что же касается моих первых шагов в ЦДКА и большой помощи, оказанной Капелькиным, то проясню ситуацию. Блестящий левый полусредний, любимец публики, чья спортивная карьера к тому времени, увы, приближалась к завершению, обучая меня премудростям игры, прекрасно знал, что меня готовят именно на его место. Сам я об этом тогда даже не догадывался, а когда мне сказали, проникся к добровольному опекуну еще большим уважением. И по сей день вспоминаю о замечательном человеке с теплотой и признательностью.

Близился к окончанию мой первый батумский сбор. Незаметно для себя втянулся в тренировочный ритм, уже не ощущал ломоты в суставах и боли в мышцах от повышенных физических нагрузок. Обрел уверенность в себе, хотя по-прежнему внимательнейшим образом приглядывался к тому, как тренируются, неустанно обрабатывая приемы обводки, пасы, удары по воротам, старшие товарищи. Меня уже не удивляло, что после окончания очередного занятия, многие из них не спешили уходить в раздевалку, продолжая работать самостоятельно. Ведь поначалу по существу все новички никак не могли понять, зачем таким искушенным в футболе мастерам, как Федотов или Гринин истязать себя дополнительными тренировками. Иное дело молодые игроки, которые еще многого по-настоящему не умеют, хотя считаются «подающими надежды».

Но мы-то, изможденные интенсивным занятием, поступали как раз наоборот – едва звучала команда об окончании тренировки, на ватных ногах брели в раздевалку. А наши старшие товарищи, не обращая ни на кого внимания, продолжали жонглировать мячами и бить по воротам из самых разных положений. Били десятки, а то и сотни раз: по лежачему мячу, с лета и полулета, в падении и высоком прыжке, носком, с подъема, внутренней и внешней сторонами стопы, доводя мастерство выполнения ударов до автоматизма, добиваясь поразительной точности. Тот же Федотов мог множество раз подряд пробить по заказу в «девятку», в любую другую точку ворот. Именно на этих индивидуальных тренировках ковалась та филигранная техника ударов, которая заставляла переполненные трибуны стадионов замирать от восторга, взрываться шквалом аплодисментов.

Замечу, я очень быстро уразумел, что мне без таких тренировок никак нельзя, коль скоро поставил цель непременно закрепиться в команде, стать футболистом высокого класса. Оставаясь после завершения тренировки на стадионе, я направился к высокому деревянному забору, который, не имея на первых порах партнера, использовал в качестве стенки для отскока мяча. По примеру своих кумиров без устали отрабатывал технику нанесения ударов из различных положений, работал над мягкой остановкой мяча, «обводил» воображаемого соперника, используя накопленный ранее и вновь приобретенный арсенал «финтов».

Но особое внимание уделял жонглированию, которое, правда, не применяется в игре, но хорошо помогает быть с мячом «на ты». Получалось неплохо, да и как могло иначе, если я, как и любой мой сверстник, и во дворе, и во время школьной перемены любым забавам предпочитал игру в чеканку – то же жонглирование, но только не мячом, а монетой, завернутой в кусочек ткани, или меха. Набивали, помню, по сто и более раз, а дворовые чемпионы и рекордсмены доводили счет до полутысячи. Навык игры в «чеканку», во всяком случае, мне очень помогал овладевать тонкостями обращения с мячом.