Я иду искать. История вторая - [186]

— Вокзал... Планета-вокзал и планета-роддом... Нет, данванам это отдавать нельзя!

Он шагнул через радужную пленку... и до колен провалился в снег. Дыхание обожгло холодом. Молчаливый, насквозь промерзший, стоял, вокруг лес, холодом дышали два камня, возле которых оказался Олег. Было безветренно, тихо — только угрюмо и монотонно вскаркивал неподалеку ворон, да шуршал под ногами крупчатый, стеклянный от мороза снег. Бледное солнце спускалось к верхушкам кедров, и одновременно с этим солнцем виднелась в небе белесая, почти полная луна. Да еще расплывался в небе инверсионный след самолета.

Молча и потрясение смотрел Олег на рыжую белку, язычком пламени взметнувшуюся по стволу. И медленно, очень медленно осознавал, ГДЕ находится.

Нет, это была не очередная геоморфная планета. Это была — Земля. А на Земле есть только одна страна, где в ноябре среди растущих кедров может быть так холодно.

— Россия, — сказал Олег и шмыгнул носом. Слезы сами собой побежали из глаз, студя щеки на морозе и склеивая ресницы. Не было ни фанфар, ни тор­жественной встречи — вот так всегда и происходит то, чего долго ждешь: просто и даже как-то скучно. Холодно, конечно, но плащ и данванская курт­ка не дадут замерзнуть. У него есть оружие, кое-какая еда, зажигалка. Сей­час он отойдет от ворот на Радужную Дорогу и пойдет по заснеженному ле­су. Да, будет трудно, но теперь он НЕ МОЖЕТ заблудиться и обязательно вый­дет к людям. Может быть, уже завтра. А там... а там... Олег вытер глаза рука­вом и расслабленно улыбнулся. Может быть, уже через неделю он будет дома. Там, где его уже давно, конечно, записали в погибшие? Отчетливо придвинулся двухэтажный дедов особняк, комната, к которой он так и не успел привык­нуть, школа, Вадим... Мама, он маму увидит! И отца! И все это — не за тысячи световых лет, все это — тут, на одной маленькой планете, в одной стране! Он дома, он в России!!! И это — не КОГДА-ТО БУДЕТ, это СЕЙЧАС, ВОТ ОН — ДОМ! А потом — потом он может и вернуться, ведь теперь-то он умеет держать на­правление и не потеряет эти два камня...

Олег набрал, нагнувшись, в горсть колкого снега и провел рукой по ли­цу, чтобы ощутить его запах — свежий и морозный. Воздух быстро синел — ве­чер, надо торопиться, чтобы разжечь костер. Кончилось его приключение...

Мальчишка с кривой улыбкой стряхнул вниз тающий снег, и тот, успевший слипнуться, комком канул в сыпучую белизну. Бывают в жизни мгновения, ког­да мы не принадлежим ни себе, ни близким, когда мы служим чему-то больше­му, и отказаться от этого — значит предать самого себя. Без удивления Олег понял, что знал, как поступит, с самого начала — он просто тешил себя мыс­лями о дороге домой, о земном вечере и мирном костре в холодном лесу. Он больше не был собой — он хранил тайну Радужной Дороги и не имел права держать ее у себя ни часа лишнего.

Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, МАМА, написал он стволом автомата на снегу. Пусть охотник или лесник, если занесет его в эти места, гадает, откуда взялась в пу­стынном лесу надпись на снегу... если раньше ее не засыплет свежим.

   — Я вернусь, — сказал Олег в пустоту. — Потом. Обязательно вернусь, а сей­час мне надо идти. Я уже не маленький... и... и прости меня. Если можешь.

Он повернулся и, не оглядываясь, не задерживаясь, вошел обратно в ворота...

Он не заглядывал под другие арки. Олегом внезапно овладела апа­тия. Пусть сюда приходят те, кому нужно, и ищут мир себе по душе — что за дело до этих миров ему, отказавшемуся от своего. Пусть не навсегда, пусть он теперь знает, что дорога домой ЕСТЬ, что она ПРОСТА.

Мы перестаем быть детьми, когда делаем выбор, соразмеряя его не критерием «хочу-не хочу», а — «важно-не важно», «главное-не главное»... Омерзительный черно-белый выбор. Выбор цвета мира, в котором он научился сража­ться.

Он еще долго брел по коридору, не глядя на арки — десятки арок! Тут хватит миров на всех. Любых. Данваны проиграли, но... но почему так ломит в груди?!

Кто — или что? — создал — или создало? — этот странный тамбур? Вселенная — или некая древняя суперцивилизация, оставившая Радужную Дорогу в наследство людям? Сколько планет успели заселить выходцы с Мира, прежде чем забылась дорога на Дорогу? Многие ли пытались найти ее?

Олег остановился там, где сияние начало слабеть. Он хотел оглянуться, но вместо этого прижался к стене, схватившись за автомат, почувствовав присутствие человека. И облегченно вздохнул, услышав оклик:

— Вольг, ты?!

* * *

Богдан подбежал к Олегу с зажженным фальшвейером в руке, радост­ный, и сразу обнял свободной рукой старшего друга, говоря:

— А мы-то тут ищем-ищем тебя, уж думали — завалило до смерти, да Йерикка все говорил, что живой ты, уперся... ну и разошлись мы тебя искать! Живой, вот добро-то, вот добро!

— Ладно, ладно, — добродушно отстраняя младшего и чувствуя, как отпускает тоскливая боль, ответил Олег, — я живой и даже не поцарапанный... гаси свою фыркалку, пойдем к нашим. Ты сам-то не заблудишься?

— Не, — мотнул головой Богдан, — часом пойдем... А свет-то там откуда?

И Олег обманул его:

— Хрусталь отсвечивает, да и самоцветы есть... Там большая пещера.