Я иду искать - [18]

Стипендия имела отношение лишь к студентам колледжа; не посещая занятия, я не могла ни на что претендовать, поэтому, чтобы платить за аренду, я обслуживала столики, а потом работала в дайвинг-центрах. Я встречалась с музыкантами, чьи татуировки, ленивая походка и заблудшие души напоминали о Тиге, но, конечно, ни один из них не относился ко мне и наполовину так хорошо, как он. В девятнадцать, пока я неловко пыталась привести себя в порядок, еще до того, как занялась дайвингом, я отправилась в Вегас с серфингистом по имени Джеймс Ли, и утром мы проснулись женатыми. Мне нравился Джеймс, но я чувствовала себя совсем одинокой, даже когда он спал рядом. Несколько месяцев спустя, заполнив форму, которую нам выдали в местном зале суда, мы без лишних драм развелись. Всё, что мне осталось — его фамилия.

Жизнь в Калифорнии была как роды — со временем забылось, до чего это было ужасно. Вплоть до этой игры, чёрт бы её побрал. Она проникла в меня, как инфекция, прожгла до глубин, и всё, что было давным-давно похоронено, выплыло на поверхность. Я уже много лет не ощущала своё прошлое как нечто весомое, физическое, но сейчас оно давило на живот, кололо руки.

Может быть, мне нужно было поговорить с ней? Вообще. Не об игре. Может, угостить её пирогом. Мы всегда угощали новых соседей — это тоже придумала Шар, а я помогала ей заправлять базой всех телефонных номеров этих соседей, в особенности тех, кто мог быть полезен: сантехников, кровельщиков, газонокосильщиков, даже подростков, которые могли посидеть с детьми. Жителей домика Спрайта мы не угощали — они обычно не задерживались дольше, чем на два месяца. Но Ру пришла в книжный клуб.

Я могла бы пройти два квартала до её переулка, легко, радостно заявиться к ней без приглашения. Поболтать о воспитании подростков, о «Доме Мирта» и, увидев, что она не против, понять, что её игра не направлена на меня. Расслабиться.

Если она вновь поднимет тему игры и спросит, почему я так разозлилась, что всех выгнала, можно изобразить обиду. Даже изображать не придётся — я в самом деле обиделась. Нечего лезть в мою жизнь. Я просто и ясно объясню ей, что её мерзкая игра вызвала во мне неприятные воспоминания из детства — так ведь и было! — и сменю тему.

Теперь, когда у меня был план, мне не терпелось подняться и начать его воплощать. Оливер опять уснул, по-прежнему уцепившись за мою футболку. Когда ел по расписанию, он был настоящим чудом. Когда нет — ужасом на крыльях ночи. Я прижала палец к его нижней губе, ощутила тёплое дыхание. По щеке скатилась струйка молока, он перевернулся на спину, растопырив толстые ножки.

— Дэвис, — сказала я тихо, и мой голос прозвучал так буднично, — тут спит Оливер, смотри не задави.

Он приоткрыл глаз, перевернулся на бок, большой рукой погладил Оливера.

— Никакого давления, — пообещал он.

Выбравшись из кровати, в полумраке натянув спортивные штаны и свежую футболку, я пошла будить Мэдди в школу, как в любой нормальный будний день. Огромный ком одеял проворчал:

— Уходи, чудовище.

Я ухмыльнулась.

— Опоздаешь на автобус.

— Меня подвезут, — буркнул ком, и я оставила ее в покое. Когда девчонок подвозила мама Шеннон, Мэдди можно было поваляться ещё пятнадцать минут.

Я спустилась вниз, включила кофемашину. Мне сильно не хватало кофеина, и я могла порой отхлебнуть из чашки Мэдди или Дэвиса. Потом занялась домашними делами: нескончаемой стиркой, мытьём посуды, пассировкой грибов и томатов для яичницы.

Всё это ощущалось как спектакль. Будто закадровый голос говорит: Вот, смотрите, это моя семья, и моя подруга Шар, и все остальные. Я нормальный человек, я готовлю настоящую еду, где много овощей и протеинов, чтобы день моей семьи начался с приятного и полезного. Здоровые триста калорий — для себя.

Когда я закончила готовить завтрак, никто так и не появился, так что я, завернув яичницу в куски лепёшки, добавив авокадо и соус сальса, обернула всё это пищевой плёнкой, чтобы не остыло. Стоя у ступенек лестницы, крикнула:

— Эй, ребята, опоздаете!

— Вонючий взрыв! — закричал в ответ Дэвис. — Спасайся, кто может!

Я улыбнулась. Маленькая катастрофа тоже добавляла ощущения, будто всё нормально.

— Мэдс! Если ты ещё в постели…

— Да блин! — буркнула она, но, судя по голосу, уже встала.

Когда я доела свою порцию, по лестнице пулей сбежал Дэвис с голым Оливером на руках. Держа сына под мышки, протянул мне.

— Забирай мелкого засранца!

— Амамамамама! — сказал Оливер, и, хотя это вряд ли было слово, я всё же думала, что он имеет в виду меня. Он нетерпеливо сучил ножками, хотя видел меня каждый день, целый день.

Я посадила его на колени, и он тут же сгрёб полную пригоршню моих волос. Дэвис торжественно, как официант сложенную салфетку, вручил мне ползунки с мультяшными собаками.

— Простыни я снял, — сказал он. — Они в корзине с крышкой на лестничной площадке. А этого господина сунул под душ, потому что иначе пришлось бы извести целую гору салфеток.

Я посмотрела на мужа, стоявшего посреди залитой солнцем кухни и рассказывавшего о привычных вещах, пока ребёнок, которого мы сделали вместе, тянул меня за волосы и фыркал. Эта простая жизнь, полная стирки, подгузников, занавесок с узором из яблок, была мне так дорога. В это утро она ощущалась ужасно хрупкой.