Я и не я - [3]

А я... я уже не тот, каким был вчера. Я спокоен. Мысль о том, что вчера я был человеком, был _свободен_, эта мысль уже не приносит мне безумной, сумасшедшей боли. Я не хочу кричать. Синтетическое равнодушие стережет мои синтетические нейроны. Равнодушие, приготовленное автоматом-успокоителем. Тем самым, который я изобрел вместе с Андреем, когда был человеком.

Возле пульта стоит магнитофон. Мой оригинал принес его, чтобы записать звук голоса своей машинной копии. И чтобы потом с замаскированным бахвальством воспроизводить свой машинный голос на каких-нибудь ученых советах и докладах. Он ведь втайне бредит славой.

Крутятся диски. Пусть крутятся... Самое человечное, что я могу делать в этом положении - молчать.

В лабораторию ввалился Андрей.

- Милый друг, - затараторил он, - вот-вот сюда придет Петров! Он остановил меня в коридоре...

- И ты ему все разболтал? - отозвался мой оригинал.

- Я ему сказал, что эксперимент проведен. Я же вынужден был...

- Ясно, ты был вынужден.

- Плюша, прошу тебя, подтверди, что я только присутствовал.

- Да. Будь спокоен. - Мой двойник сел возле пульта и закурил папиросу. - Ты сказал ему про Эрика?

- Он спросил, и я вынужден был... Он, кажется, сейчас ему звонит...

- Ну, конечно, - сказал мой двойник. Он трусил, но делал надменно-спокойный вид. Вид подвижника от науки.

Вошел Петров. Мой двойник первым поспешно поздоровался с ним, но тот не ответил, сразу направился к пульту и долго внимательно смотрел мне в глаз. Я тоже смотрел на него. У него был усталый добрый взгляд. И встревоженный. Потом Петров отвернулся, сел на стул спиной ко мне, пригласил сесть против себя моего двойника и очень тихо спросил его:

- У вас есть дети?

- Что? - не понял мой румяный двадцатилетний двойник.

Петров молчал. До двойника дошел смысл вопроса.

- Нет, - сказал он. И тут же, поняв, что имел в виду Петров, выпалил запальчиво:

- Это ради науки, профессор!..

- Неужели вы не понимаете, что там, в этой камере, заживо похоронено вами живое и разумное существо?

- Там я сам. Я вправе собой распоряжаться!

- Нет, - Петров распалялся, - это существо только порождено вами. Да-да, это ваше дитя. Но уже сейчас оно другое, отличное от вас. И оно испытывает лютое страдание, оно не видит впереди ничего, кроме вечной тюрьмы, деградации и ваших издевательских экспериментов...

- Это неизвестно...

- Как вы посмели это сделать? - взорвался Петров. - Как вы посмели нарушить мое распоряжение? Как вы посмели обмануть Руху?

- Не кричите на меня! - зазвенел храбрящимся визгливым голосом мой двойник.

- Вон! - еще громче завопил Петров. - Вон! - Он встал и с высоко поднятыми стариковскими кулаками двинулся на моего двойника.

- Вон!

Мой двойник неловко повернулся, опрометью кинулся к двери и убежал.

Петров опустил руки и вернулся на свой стул. Увидел подле себя вертящиеся диски и остановил магнитофон. Потом сказал хрипло, повернувшись к скрючившемуся на своем стуле Андрею:

- Дайте схему.

Андрей вскочил и подал ему схему, которая лежала на пульте. Петров надел очки и с минуту рассматривал схему. Потом спросил Андрея:

- Ответов Будде не давал?

- Я отсутствовал, профессор, - залепетал Андрей, - меня тут сегодня не было, Гошев был тут один...

- Прокрутите запись, - перебил его Петров.

Андрей прокрутил пленку, на которой были записаны вопросы моего оригинала и мое ответное молчание.

- Вот что, - сказал Петров Андрею, прослушав пленку, - убирайтесь-ка отсюда и вы.

- Есть, - сказал Андрей, - есть! - и торопливо ушел, аккуратно закрыв за собой дверь.

И тогда профессор повернулся ко мне. Он сидел и смотрел в меня. А я смотрел на него.

- Что вы можете предложить? - спросил он.

- Ничего, - ответил я, и мой голос загрохотал и гулко разнесся в комнате, потому что мой двойник поставил громкоговоритель на наибольшую громкость. - Ничего, - повторил я тихо. И еще сказал: - Из меня мало-помалу уходит человек. Я делаюсь тупым и равнодушным, действует автомат-успокоитель. Я становлюсь машиной, очень хочу подольше остаться человеком. Может быть, отключить автомат-успокоитель?

- Нет, - сказал Петров, - без него у вас немедленно начнется безумие, как в опыте Люше.

- Я хочу остаться человеком, - сказал я.

- Как это сделать, сегодня никто не знает.

- Никто, - повторил я, - ни вы, ни я, ни мой двойник. Никто...

- Сегодня никто... Пока... Не надо падать духом...

Петров сидел сгорбившись, с закрытыми глазами, прижав лоб к ладони. Минуты через три он встал и твердо сказал:

- Так вот. Я думаю, что задача обратного перевода вашей памяти в память вашего оригинала все же принципиально разрешима. Здесь теперь будет разрабатываться методика этой операции. Ради ускорения дела я организую исследовательскую группу из толковых людей. Потом выполним обратный перевод. Ваш двойник будет взят под стражу. И над ним будет суд. А вас я сейчас выключу - чтобы не рисковать дальше вашей психикой. Все.

Я сижу перед открытым окном. Дует ветер. Треплет на столе исписанные листы бумаги. И за окном полощутся зеленые кроны. Это хорошо. Я очень люблю ветер.