Я это заслужил - [9]

«Так что я сильно удивился, когда как-то раз после тренировки Андрес подошел ко мне и сказал: «Боян, мне надо с тобой поговорить». А когда такое говорит Андрес, сразу понимаешь, что творится что-то неладное. Он вкратце объяснил мне, что с ним происходит. Пока он продолжал говорить, я осознавал, что его проблемы очень схожи с моими. Я чувствовал, будто что-то связывает нас; о таких вещах не поговоришь с первым встречным. И я сразу же понял, о чем он говорит. Его слова заставили меня ощутить, что я словно заново переживаю весь тот свой опыт. Заново чувствую то, что еще не умерло во мне: шрамы никуда не делись. И он хотел поделиться этим со мной. Я знал, что тем, о чем он мне рассказывал, обычно ни с кем не делишься, кроме своих близких. Это так скверно, так неприятно, так болезненно, что ты просто держишь это в себе. Ты не хочешь, чтобы другие знали; не хочешь нагружать их этим и не хочешь, чтобы они страдали от этого. Но в конечном счете так ты только делаешь себе больнее».

Сев в углу раздевалки, Андрес и Боян стали разговаривать. «Настал момент, когда мы осознали: мы проживали одно и то же. Мы чувствовали себя одинаково. Знали, что проходим через одинаковые страхи, и оба чувствовали, что выхода нет». Андрес говорил, Боян слушал. «Я думал про себя: «Я не дам Андресу пережить нечто подобное». Я сидел там, говорил со своим идолом и кумиром, человеком, выигравшим Чемпионат Европы и Лигу чемпионов, а он открывал мне свою душу. Это уже во многом раскрывает то, какой он на самом деле, одно это говорит о его скромности и чувствительности. Он позвал меня на помощь. Он сам подошел ко мне и сказал, что хочет поговорить. И я захотел помочь ему всем, чем только мог».

С того момента взаимоотношения между Андресом и Бояном изменились. «Мы стали общаться все чаще. Мне было комфортно говорить с ним, а он чувствовал то же самое по отношению ко мне. Для нас обоих это была своего рода терапия. И мы стали ближе, узнали лучше друг друга. Помогали друг другу. Андресу предстояло начать непростой год, учитывая все случившееся; травмы породили страх, что он не сможет попасть в заявку на Чемпионат мира. Он выходил на финал Лиги чемпионов, едва восстановившись, не будучи до конца здоровым. Он был очень хрупким».

Боян вспоминает свое знакомство с Андресом. «Дело было в Египте, во время товарищеского матча. Я никогда прежде не тренировался с первой командой, так что эта возможность была словно дверью в мечту. Любопытно выходило: для игроков первой команды приезд в Египет на товарищеский матч был неприятными хлопотами. Для меня это был прекрасный новый опыт. Мы прибыли на стадион за три часа до игры, а он уже был заполнен до отказа. Помню, что я тогда очень нервничал. На разминке Андрес подошел ко мне и сказал: «Расслабься, не переживай так». Не знаю почему, я до сих пор не могу себе этого объяснить, но тогда его слова придали мне невероятной энергии. Я и сейчас могу воспроизвести этот момент в своей голове, вплоть до цвета манишки, в которой мы тогда разминались. Она была красной».

На дворе был апрель 2007 года, Бояну было 16. Он дебютировал и забил. «Момент для меня был колоссальный, – говорит он. – Я сыграл в том матче, вернулся в молодежную команду, где провел весь остальной сезон, а летом меня вызвали на предсезонку с первой командой». Промотаем на два года вперед и увидим, как Боян общается с совершенно другим Андресом в сравнении с тем, которого впервые повстречал тогда. Андресом, за которого очень беспокоились люди, особенно Карлес Пуйоль, капитан «Барселоны».

* * *

Пуйоль был человеком, рассказавшим Андресу о смерти Дани Харке. Сам переживая это горе, он беспокоился об Андресе. Боялся, что его друг может плохо отреагировать на эти новости. Именно Пуйоль позвонил Раулю Мартинесу, физиотерапевту национальной сборной, чтобы у него поискать какую-то надежду, какое-то решение, а также призвал на помощь Эмили.

«Андрес все принимает близко к сердцу, взваливая на себя груз, который давит на него, но который он никому не покажет, он все держит в себе, – говорит Пуйоль. – Может, поэтому он так часто травмируется. Иногда думаешь, что можешь совладать со всем и сам разрешить свои проблемы, но не получается. Он говорил мне: «Пуйи, моей икре кранты, это нечестно! Почему это происходит снова и снова? Дерьмо. Я как раз был в своей лучшей форме! Ну почему?»

«Я четыре месяца не играл вообще, – говорит Андрес. – Казалось, что этому не будет конца. Четыре месяца казались вечностью. Все это было очень тяжело. Все эти вопросы, остававшиеся без ответов. Сложилось ощущение, что никакого прогресса нет вовсе. Все только повторяется и повторяется по кругу. Лекарство, лечение, обследования и тесты изо дня в день. Я старался тренироваться вместе с командой, но не мог завершить тренировку со всеми, потому что чувствовал себя отвратительно. Но все равно продолжал. Что-то внутри меня говорило мне, что это просто еще один шаг, еще один этап. Когда я, наконец, возвратился на поле в сентябре, в матче с киевским «Динамо», прошло ровно 4 месяца и два дня с финала [Лиги чемпионов] в Риме. Я смог провести только первый тайм. Почему? Потому что не мог отыграть больше, не мог справиться с нагрузкой. Мне казалось, что моя голова вот-вот разорвется. У меня были очень странные ощущения. Я даже не знаю, как их описать, но в мире должны быть люди, которые переживали нечто подобное и которые могут это описать, кто поймет, о чем я говорю. Впрочем, я знал, что вообще выход на поле – это уже маленький шаг вперед. И также я знал, что, каким бы маленьким он ни был, он был важен. Шаг за шагом, понемногу я начал чувствовать себя лучше; впервые я ощутил, что могу вернуться к нормальной жизни».