Я дышу, и значит – я люблю - [4]

         Так оставьте ненужные споры —

         Я себе уже все доказал:

         Лучше гор могут быть только горы,

         На которых еще не бывал.

Кто захочет в беде оставаться один,

Кто захочет уйти, зову сердца не внемля?!

Но спускаемся мы с покоренных вершин, —

Что же делать – и боги спускались на землю.

         Так оставьте ненужные споры —

         Я себе уже все доказал:

         Лучше гор могут быть только горы,

         На которых еще не бывал.

Сколько слов и надежд, сколько песен и тем

Горы будят у нас – и зовут нас остаться! —

Но спускаемся мы – кто на год, кто совсем, —

Потому что всегда мы должны возвращаться.

         Так оставьте ненужные споры —

         Я себе уже все доказал:

         Лучше гор могут быть только горы,

         На которых никто не бывал!

1966

Она была в Париже

Л. Лужиной

Наверно, я погиб: глаза закрою – вижу.

Наверно, я погиб: робею, а потом —

Куда мне до нее – она была в Париже,

И я вчера узнал – не только в нем одном!

Какие песни пел я ей про Север дальний! —

Я думал: вот чуть-чуть – и будем мы на «ты», —

Но я напрасно пел о полосе нейтральной —

Ей глубоко плевать, какие там цветы.

Я спел тогда еще – я думал, это ближе —

«Про счетчик», «Про того, кто раньше с нею был»…

Но что ей до меня – она была в Париже, —

Ей сам Марсель Марсо чевой-то говорил!

Я бросил свой завод, хоть,

                                       в общем, был не вправе, —

Засел за словари на совесть и на страх…

Но что ей оттого – она уже в Варшаве, —

Мы снова говорим на разных языках…

Приедет – я скажу по-польски: «Прошу пани,

Прими таким, как есть, не буду больше петь…»

Но что ей до меня – она уже в Иране, —

Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!

Она сегодня здесь, а завтра будет в Осле, —

Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..

Кто раньше с нею был, и тот, кто будет после, —

Пусть пробуют они – я лучше пережду!

1966

Песня-сказка о нечисти

В заповедных и дремучих,

          страшных Муромских лесах

Всяка нечисть бродит тучей

          и в проезжих сеет страх:

Воет воем, что твои упокойники,

Если есть там соловьи – то разбойники.

          Страшно, аж жуть!

В заколдованных болотах

          там кикиморы живут, —

Защекочут до икоты

          и на дно уволокут.

Будь ты пеший, будь ты конный —

          заграбастают,

А уж лешие – так по лесу и шастают.

          Страшно, аж жуть!

А мужик, купец и воин —

          попадал в дремучий лес, —

Кто зачем: кто с перепою,

          а кто сдуру в чащу лез.

По причине пропадали, без причины ли, —

Только всех их и видали – словно сгинули.

          Страшно, аж жуть!

Из заморского из лесу

          где и вовсе сущий ад,

Где такие злые бесы —

          чуть друг друга не едят, —

Чтоб творить им совместное зло потом,

Поделиться приехали опытом.

          Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник главный

          им устроил буйный пир,

А от них был Змей трехглавый

          и слуга его – Вампир, —

Пили зелье в черепах, ели бульники,

Танцевали на гробах, богохульники!

          Страшно, аж жуть!

Змей Горыныч взмыл на дерево,

          ну – раскачивать его:

«Выводи, Разбойник, девок, —

          пусть покажут кой-чего!

Пусть нам лешие попляшут, попоют!

А не то я, матерь вашу, всех сгною!»

          Страшно, аж жуть!

Все взревели, как медведи:

          «Натерпелись – сколько лет!

Ведьмы мы али не ведьмы,

          Патриоты али нет?!

Налил бельма, ишь ты, клещ, – отоварился!

А еще на наших женщин позарился!..»

          Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник тоже

          был не только лыком шит, —

Гикнул, свистнул, крикнул: «Рожа,

          ты, заморский, паразит!

Убирайся без боя, уматывай

И Вампира с собою прихватывай!»

          Страшно, аж жуть!

…А теперь седые люди

          помнят прежние дела:

Билась нечисть грудью в груди

          и друг друга извела, —

Прекратилося навек безобразие —

Ходит в лес человек безбоязненно,

          И не страшно ничуть!

1966

Спасите наши души Песни 1967–1970 годов

«Корабли постоят – и ложатся на курс…»

Корабли постоят – и ложатся на курс,

Но они возвращаются сквозь непогоду…

Не пройдет и полгода – и я появлюсь,

Чтобы снова уйти,

                     чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все, кроме лучших друзей,

Кроме самых любимых и преданных женщин.

Возвращаются все, кроме тех, кто нужней.

Я не верю судьбе,

                 я не верю судьбе, а себе – еще меньше.

И мне хочется верить, что это не так,

Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.

Я, конечно, вернусь – весь в друзьях и в мечтах,

Я, конечно, спою – не пройдет и полгода.

Я, конечно, вернусь – весь в друзьях и в делах,

Я, конечно, спою – не пройдет и полгода.

1966

Песня о вещем Олеге

Как ныне сбирается вещий Олег

          Щита прибивать на ворота,

Как вдруг подбегает к нему человек —

          И ну шепелявить чего-то.

«Эй, князь, – говорит ни с того ни с сего, —

Ведь примешь ты смерть от коня своего!»

Но только собрался идти он на вы —

          Отмщать неразумным хазарам,

Как вдруг прибежали седые волхвы,

          К тому же разя перегаром, —

И говорят ни с того ни с сего,

Что примет он смерть от коня своего.

«Да кто вы такие, откуда взялись?! —

          Дружина взялась за нагайки, —

Напился, старик, – так пойди похмелись,