Я должен был ее убить (Месть с того света) - [19]

В середине девятнадцатого столетия, когда была организована знаменитая тайная транспортировка рабов с юга в Канаду, и Вермонт являлся одной из точек их маршрута, старый господский дом должен был частенько служить убежищем и укрытием для рабов на их пути к границе. Точнее говоря, таким убежищем был подвал этого дома.

Эллен с детства была увлечена тем романтическим образом, который создавал своей исторической ролью дом её родителей. Она убедила отца сохранить его и хотела серьезно заняться изучением его истории, до чего она, правда, так никогда и не нашла времени.

Но вместо этого она занялась кое-каким ремонтом - были заменены разбитые оконные стекла и заделаны дыры. Каждый раз, когда приезжали гости, в программу входила экскурсия по старому дому, причем Эллен с удовольствием давала исторические пояснения и водила гостей по всем помещениям. В наше время подвал использовался ещё и в практических целях - как свалка старой мебели и прочего хлама.

Так называемая историческая роль старого дома в последнее время все больше увлекала меня. Но сейчас меня интересовало само здание, и особенно подвал.

Я остановился в конце дороги перед развилкой, вышел из машины и тщательно изучил обстановку. По всему участку стояли таблички "частное владение", и было совершенно невероятно, чтобы в его пределы забрел какой-нибудь охотник. Но мы время от времени встречали работника с соседней фермы, который пользовался нашей дорогой или сокращал свой путь прямиком через луга. Да и мимо проезжали машины, а действовать нужно было наверняка. Я никого не обнаружил.

Ключ я изготовил ещё несколько лет назад, когда часто ездил сюда из-за Эллен. Я быстро подошел к господскому дому, отпер дверь и подложил под неё камень. Потом поспешил обратно к машине, открыл заднюю дверцу, забрался внутрь, развязал сундук, перевернул его, поднял крышку, подпер её куском дерева и начал самую жестокую и отвратительную часть всего этого дела устранение тела моей бывшей жены.

Одна лишь мысль о том, что мне предстояло, вызывала отвращение. Но мною двигало сознание того, что другого выхода нет. Я не мог дать волю своим чувствам. Она была застывшей, неудобной и тяжелой. Под скатертью почти голое тело оказалось холодным, как лед. И она была мертва, абсолютно мертва. Я вытаскивал труп из сундука с таким трудом, что все остальное представлялось простым делом. Она казалась отлитой из металла, и ни она, ни сундук моим усилиям не поддавались.

Наконец, я все-таки с этим справился, подтащил её к краю кузова, взвалил на плечо и быстро понес в дом, а льняная скатерть развевалась и хлопала на холодном ветру.

Перед дверью подвала тело снова пришлось положить.

Я опять вышел наружу, закрыл входную дверь, сел в "комби", спустился с холма и на развилке въехал на другой проезд. Через несколько секунд я остановил машину у летнего дома.

Я снова извлек сундук, но оставил крышку открытой, чтобы он проветрился и улетучился трупный запах. Потом достал свою и Клинта дорожные сумки, внес их в дом и поставил в наших спальнях. Ввернул пробки, которые мы в последний раз вывернули уезжая, распаковал наши припасы и разжег в гостиной огонь.

Наконец я бросил взгляд на часы. Оставалось достаточно времени, но в старом доме нужно было успеть очень многое. На тот случай, если Клинт с Уолтером вернутся раньше, или кто-нибудь другой станет меня искать, я хотел создать видимость, что все в летнем доме мною подготовлено и я просто отправился прогуляться. Я взял из кухни мощный карманный фонарь, а из кладовки лопату. Затем снял со стены ключ от подвала старого дома.

В заключение я налил полстакана виски, проглотил его залпом, взял лопату и фонарь, подбросил ещё полено в огонь и вышел. Дверь я закрыл, но не запер. Подойдя к машине, я захлопнул крышку сундука, так как он за это время наверняка достаточно проветрился, и придвинул его к дверце машины, откуда мы с Клинтом легко смогли бы отнести его в дом - я же просил его вечером мне помочь.

Когда все выглядело совершенно нормально, я пустился бегом, чтобы вернуться к старому дому. На дороге я на миг остановился, всмотрелся сквозь туман, который постепенно сгущался, и прислушался. Ничего не видно и не слышно. Тогда я, не теряя времени, быстро проделал остаток пути до старого дома, открыл дверь и заставил себя завершить свое ужасное дело.

Боже, как это было ужасно! Мне стоило крайнего напряжения воли все не бросить. Я уже опять чувствовал потребность выпить, и пожалел, что не взял с собой бутылку.

Открыв дверь подвала, я отпрянул назад, когда в нос ударил тяжелый, сырой и холодный воздух, напомнивший морг или мавзолей. Я включил фонарь и медленно спустился вниз по ступеням. Во всем доме не было электрического освещения, так как в нем не жили, а лишь показывали случайным гостям, что обычно происходило только днем. Если мы вели их в подвал, то пользовались фонарем, чтобы придать всему этому оттенок таинственности. Для меня в тот день он был более чем таинственным. Я испытывал страх и отвращение.

Когда я спускался, ступени скрипели под ногами. Едкий запах этой мрачной дыры вызывал тошноту. Подвал был небольшим прямоугольным помещением площадью около двенадцати квадратных ярдов, с каменными стенами, которые служили частью фундамента, и без всякого освещения. Грязный пол был застелен шаткими досками. Я осветил подземелье фонарем, чтобы разогнать крыс, и поставил его на старый кухонный стол, направив свет на ступени, чтобы не оступиться, когда буду спускаться вниз с телом Эллен.