Я был нищим - стал богатым. Прочитай, и ты тоже сможешь - [36]

6 часов 30 минут. Перед подъездом дремлет в машине мой бессменный водитель, воспитанник и друг Игорь Голубко. Едем на работу.

Мне всю жизнь везло с людьми. И то, что судьба послала мне такого толкового парня, такого помощника с его добрым сердцем и искренней заботой, – это дорогого стоит. Он не просто был моим водителем, он был настоящим моим помощником, адъютантом, и я, конечно, до сих пор благодарен этому человеку, всегда называвшему меня «батей».

7 часов. Офис уже гудит. Вся команда в сборе. В каждом кабинете горит свет – идут телефонные переговоры c Дальним Востоком, Сибирью, Уралом. Ощущение, словно у ребят и не было короткой бессонной ночи. В то время все офисы, все фирмы в Тольятти начинали работу с 9-10 часов, но у нас такой роскоши не было. Мы не могли себе позволить потерять ни часа.

Я уже сижу в рабочем кабинете, и мой мозг работает как компьютер. Заходит человек, руководитель одного из подразделений, мы обсуждаем закупки комплектующих и материалов, из которых делаются наши замечательные хлебопекарни.

Сегодня при стабильно работающей экономике, при помощи Интернета найти что-либо очень просто. Но в тот страшный период «шоковой терапии», когда большинство заводов остановилось, когда экономические связи, налаживаемые в бытность Советского Союза десятилетиями, разрушились, не было никакой информации, и достать что-либо было большой проблемой.

Выглядело это примерно так. Допустим, у нас нет двух скоростных моторов на 700 и 1500 оборотов в минуту. Они нам просто необходимы для наших тестомесильных машин. Мы не знаем, где их взять. Но мы знаем, что раньше их выпускали где-то на Украине, в каком-то городе. Украина уже другое государство, там другая валюта. В нашей стране бардак, а там еще больший бардак. Разруха, запустение. Одним словом, шоковая терапия.

Наши экономисты объясняли, что по-другому просто нельзя. К сожалению, у нас тогда не было своего Дэн Сяо Пина – перестройку мы начали раньше Китая. А оказалось, можно перестраивать экономику намного умней, безболезненней и человечней. Но тогда мы этого не знали. Мы решали те задачи, которые каждый день ставила перед нами жизнь.

7 часов 05 минут. Вызываю Дмитрия Козлова: «Димка, срочно надо найти эти моторы. Без них мы не можем ничего сделать». «Все понял. Ближайшим самолетом вылетаю».

Мы тогда заказали в ателье специальные пояса, которые напоминают жилетку с множеством карманов, потому что платежная система тоже была разрушена. Переправить деньги в другой город было просто невозможно. Любой наш руководитель, любой снабженец надевал такую жилетку, распихивал пачки долларов по карманам так, чтобы не показала «рамка» в аэропорту при досмотре, и – вперед, навстречу судьбе. Отправляешь человека незнамо куда, незнамо к кому и незнамо по какой цене купить эти скоростные моторы, которые есть только там. Сегодня, может быть, кому-то из молодых предпринимателей это покажется диким, но мы жили именно так.

Дмитрий Козлов тогда исчез. Изредка он, правда, звонил, неразборчиво кричал в трубку, что жив, что ищет, что нашел, но завод не работает, и он выгребает у них все, что есть на складе и в сараях работников, которым не платили зарплату и которые растащили эти моторы по домам. В общем, мы забеспокоились.

И вот через две недели приезжает запыленная фура, из нее вылезает совершенно обросший, похожий на Робинзона Крузо наш Дима, уставший, разбитый, грязный, с бессонными, заспанными глазами, и с гордостью объявляет: «У нас есть двигатели!»

Открываем машину и видим гору двигателей, пересыпанных какой-то соломой, какими-то опилками, потому что и упаковки-то в то время нормальной не было. Куда разгрузить это богатство? Склад переполнен. Володя Фролов говорит: «Давайте отвезем к моим родителям в деревню. У них есть большой сарай». Гоним фуру в деревню километрах в 15-20 от Тольятти и разгружаем в этом легендарном сарае.

Пишу эти строки и улыбаюсь: действительно, работали мы как в каком-то сумасшедшем доме. Всплывает в памяти такой эпизод. Проводим в Москве совещание дилеров, их у нас было 37 человек по разным нашим регионам и странам, и все они действительно были наши друзья. Мы доверяли им, как себе. Никто из них за все время работы не обманул нас ни на копейку. Мы отправляли им продукцию на миллионы долларов и через какое-то время, когда были реализованы хлебопекарни, получали столько же денег.

И вот из Ленинграда приезжает новый дилер. Почему новый? Да потому, что старый не справился со своей работой, и, наделав не по нашей линии кучу долгов, просто смылся от бандитов. В офисе осталась одна секретарша. И когда она осталась без начальника, без его ценных указаний, она, будто солдат, подхватывающий в бою знамя, просто подхватила работу и стала самым лучшим нашим дилером. Хрупкая, обычная девушка развернула такую бурную деятельность на северо-западе России, что мы все были просто поражены. И вот мы собираемся в гостинице, проводим совещание, обсуждаем новые образцы оборудования, улучшение сервиса, рекламную кампанию… А в конце совещания эта девушка подходит ко мне и говорит: «Владимир Викторович, я привезла деньги за продукцию». Деньги – это три коробки денег. Три серые, картонные коробки, доверху набитые деньгами в разных купюрах и в разных валютах. Возможности проплатить иначе просто не было.