Я был нищим - стал богатым. Прочитай, и ты тоже сможешь - [17]

Может быть, свою роль сыграл случай, а может быть, это была моя судьба, но я принял решение. У меня появилась конкретная цель – поступить в Тольяттинский политехнический институт, продолжить дело брата. Цель, признаюсь, недосягаемая, а с тем багажом знаний, который у меня был, просто неисполнимая. Я не знал толком ни физики, ни математики, ни химии – моя школьная подготовка оставляла желать много лучшего.

Может быть, моя цель, может быть, безвыходность ситуации дали мне силы, я стал бороться. На два фронта. С одной стороны, меня осаждала болезнь, с другой – недосягаемая цель поступить в институт.

Уже в спортивной жизни я привык все планировать загодя, расписывать все тренировочные циклы, все тренировки. Здесь я поступил точно так же. Я взял бумагу и рассчитал, сколько дней осталось до вступительных экзаменов. Времени оставалось не так много – 104 дня.

Я пошел в школьную библиотеку и попросил у знакомого библиотекаря учебники, начиная с третьего по десятый класс: математику, физику, химию – все предметы, которые нужно было сдавать на экзаменах. Затем я попросил отца сделать мне очень жесткую кровать из ДСП. Я практически спал на голых досках, покрытых одной простыней, и накрывался легким одеялом. Для чего мне это было нужно? Просто для того, чтобы быстрее высыпаться и не расслабляться во сне. В день я работал по 12 часов. Все стены в моей комнате были увешаны плакатами с формулами, с таблицами – всем тем, что нужно было запомнить.

На пятый день я понял, что работа моя неэффективна, потому что нужно давать мозгу какую-то передышку. Несмотря на страшную боль я стал на один час приезжать на гребную базу и садиться в лодку. Конечно, это нельзя было назвать тренировками, потому что разрывающее вены давление и все мои болезни не давали мне напрягаться. Но даже само присутствие на гребной базе, в байдарке потихоньку возвращало меня к жизни. Я видел освобожденную от ледяных оков Волгу, слушал шум сосен, солнышко ласково пригревало мое бледное лицо, и я, успокоенный, умиротворенный, возвращался к своим учебникам.

Это еще нельзя было назвать жизнью, потому что при ходьбе я по-прежнему задыхался, сердце мое колотилось, страшные стальные тиски сдавливали мои виски, но это было уже первым шагом к выживанию. Хотя бы внешне я стал жить. Пусть я так же болел, мне так же было плохо и я так же оставался потерян, но хотя бы тело мое стало куда-то перемещаться: приезжать на базу, уезжать с базы, мыть лодку. Я зачехлял весло, я снимал мокрую одежду и развешивал ее сушиться – я начал совершать какие-то действия. И сами действия потихонечку давали мне какую-то жизнь, какую-то энергию.

Каждая минута была на вес золота. Я спал ровно по четыре часа в сутки, а все остальное время отдавал учебе. Штудировал математику, продирался сквозь физику и химию. А родители несмотря на нашу нужду – все средства уходили на мое лечение – выделили какие-то деньги и нашли мне репетитора по математике. Я прикладывал нечеловеческие усилия, чтобы запомнить все эти формулы, голова раскалывалась, страшная боль пронизывала мое тело, я задыхался, но зубами грыз каждую страницу учебника. Прошел третий класс, взялся за четвертый, за пятый, за шестой. Родители меня просто не узнавали, они никогда не видели столько страсти, столько энергии во мне.

Когда я перевернул последнюю страницу учебника физики, до экзаменов оставалась одна неделя. Эти семь дней я прожил в каком-то лихорадочном состоянии. То я бросался писать шпаргалки, утешая себя тем, что таким образом хоть что-то запомню, то усаживал мать и заставлял экзаменовать меня.

В день первого экзамена я чувствовал себя словно медведь в зверинце. Мне казалось, все указывают на меня пальцем и говорят: «Вот олух, он ничего не знает!» Однако вопрос билета оказался удивительно легким, и я как-то внутренне мобилизовался.

Экзамены я сдал. Но для поступления мне все равно не хватило одного-единственного балла. Я не знал, что мне делать, возвращаться обратно в пропахшую болезнью комнату было выше моих сил. И вновь меня спас спорт. В институтском коридоре я встретил выдающегося, замечательного тренера, мастера спорта международного класса по гребле Константина Никитина, заведующего кафедрой физкультуры института. Он и декан факультета Александр Васильевич Гордеев, которого я безгранично люблю, который прекрасно знал еще моего брата, помогли мне. На учебном совете было решено в виде исключения принять меня на первый курс института.

День зачисления в институт был самым счастливым днем в моей жизни. Представьте, что это означало в тот момент для меня – закомплексованного мальчишки, разбитого болезнями, не имеющего ни одного шанса получить высшее образование, и отдавшего абсолютно все силы достижению этой мечты! Учитывая мои страшные болезни мою борьбу за жизнь, поступление в институт для меня было великой победой, великим событием.

Впервые в жизни я стал чуть-чуть гордиться собой. Человек, которому учителя поставили клеймо «дебил, идиот», все-таки смог поступить в институт! Пусть не в самый престижный вуз, пусть не на самый престижный факультет, но для меня это была великая победа.