Я буду тебе вместо папы. История одного обмана - [74]

Я обегала немало магазинов в поисках свадебного наряда и наконец нашла то что нужно: изящное кремовое платье длиной до колен с белым мягким жакетом.

Дату назначили на середину февраля. В день торжества я поднялась на рассвете, чтобы успеть подготовиться. Бев накрасила меня с особой тщательностью, потом вытащила из моих волос бигуди, уложила локоны и полила лаком. Я аккуратно надела платье, и подруга закрепила большой белый цветок у меня на голове. Последний штрих — белые туфельки на высоком каблуке, — и я готова!

До городской управы мы с Бобом доехали в одной машине.

— Завтра начнется наше совместное путешествие по жизни, — сказал он накануне вечером, — так что мы можем не разлучаться с самого начала.

Когда машина остановилась у управы, Боб помог мне выбраться. Я посмотрела на своего будущего мужа снизу вверх и счастливо вздохнула: какой же он у меня красивый! Темные волосы зачесаны назад, а пиджак только подчеркивает широкие плечи и сильные руки, готовые в любой момент защитить меня.

Всю дорогу до нужного кабинета я крепко сжимала маленький букет из белых цветов, пытаясь унять нервную дрожь: меня трясло от счастья и волнения. Я до сих пор не могла поверить, что этот день настал.

Свадьба осталась в моей памяти чередой счастливых эпизодов: вот мне едва удается произнести собственное имя, вот друзья окружают меня и осыпают поздравлениями, вот Боб гордо называет меня миссис Марш.

Мы покинули здание управы, держась за руки, и почти пробежали сквозь дождь из конфетти к ожидающим машинам. Родители Боба заказали столик в ресторане, так что все, кто присутствовал на регистрации, отправились с нами обедать.

Я была очень рада, что по случаю свадьбы мои родители сделали над собой усилие и постарались выглядеть прилично. Мама уложила волосы и надела новое платье, а отец — белую рубашку и костюм, который был ему слегка тесноват.

Сейчас я даже не могу сказать, что ела в ресторане. Помню, как пенилось шампанское, как произносились тосты, как все смеялись над шутками шурина. А потом всё кончилось, и мы приехали к себе домой.

Пока мы были в управе и в ресторане, друзья успели подготовить в нашем доме вечеринку. Мне надо было только переодеться и спуститься вниз, чтобы присоединиться к всеобщему веселью, которое началось, как только зазвонил колокольчик при входе. Друзья вручали нам свадебные подарки; под конец коробок было столько, что они заняли целую комнату, и я поняла, что мне еще не скоро придется покупать посуду, кастрюли и полотенца.

Пластинки в проигрывателе сменяли одна другую: Элвис с последним хитом «It’s Now or Never», а за ним — более энергичная музыка от новой группы «Rolling Stones». За окном темнело, и в конце концов пришло время песни Фрэнка Синатры «The Last Dance» — «Последний танец».

Друзья постепенно уходили, и вот мы остались одни. В камине жарко горел огонь, новые шторы закрывали нас от всего мира. Как сказал Боб, в тот день началось наше совместное путешествие по жизни.

С годами наш брак превратился в тесный союз, где каждое решение принимается сообща, где каждый праздник отмечается вместе, а все радости и горести делятся пополам. Когда родились наши сыновья, Боб возился с ними столько же, сколько и я, если не больше.

Наш идеальный брак, основанный на доверии, омрачался для меня лишь секретом, который я была вынуждена хранить на протяжении многих лет. Каждое Рождество, глядя на счастливые лица сыновей, я вспоминала праздник, проведенный в Доме для незамужних матерей, где девушки рассаживались вокруг елки и пытались притвориться, что они являются частью большой семьи.

Много раз я порывалась сказать Бобу о первой дочери, но мне не хватало храбрости признаться, что в моей жизни была и вторая ошибка.

«А теперь ты написала…» — вновь обратилась я к Кэти, чье незримое присутствие по-прежнему ощущалось в комнате.

После того как были внесены поправки в закон и приемным детям разрешили встречаться с биологическими родителями по достижению совершеннолетия, я всегда знала, что этот день придет. И теперь, когда я сидела в гостиной и мысленно разговаривала сама с собой и со своей дочерью, я точно знала, что откладывать принятие решения больше нельзя. Я думала о счастливых годах, проведенных в браке с Бобом, представляла наших сыновей, которые, судя по всему, будут такими же высокими, как и их отец.

Получается, я обманывала не только мужа, я обманывала их всех…

Глава пятьдесят вторая

Я взяла с кофейного столика еще два конверта. Внутри лежали письма, так и не попавшие в почтовый ящик. Я написала их в тот день, когда изменился закон. В каждом я рассказала своим дочерям о том, как сильно люблю их. Я уверяла девочек, что никогда о них не забывала и тосковала по ним все эти годы.

«…И если когда-нибудь ты захочешь найти меня, — писала я, — пожалуйста, принеси с собой фотографии, чтобы я могла как-то восполнить то, что упустила. Я мечтаю хотя бы на снимках увидеть, какой ты была в детстве, как училась ходить, как в первый раз пошла в школу. Еще мне бы очень хотелось прочитать какое-нибудь из твоих школьных сочинений, чтобы узнать, есть ли у нас общие интересы. Твои родители — те, кого ты зовешь мамой и папой, — хранят в памяти каждое мгновение твоей жизни, а на мою долю выпало всего шесть недель. Твои папа и мама могут в любой момент обратиться к своим воспоминаниям — над одними посмеяться, над другими похмуриться. А я хочу лишь ненадолго прикоснуться к этим мгновениям, притвориться, что они принадлежат и мне тоже».