Я больше не верю курсиву - [36]

Никогда не видел ничего похожего. Признаюсь, иногда я воображал нечто подобное, хотя, конечно, не в таком разрешении. В романе «Нейромант» герои по ходу моих цветистых разглагольствований о важных делах всемирных корпораций попадают в полуразрушенный Южный Манхэттен. Мне он рисовался похожим на фотографии Грега.

Честное слово, стоит мне открыть коробку – и я отключаюсь. Комок в горле.

Пограничные фото. Фото на пороге. Пороговые. Линия раздела. Они прорезают наслоения культурной памяти подобно бритве Бунюэля[31].

Обычный вторник утраченного мира, который просто взял и пропал. Боль. Мы инстинктивно понимаем, что такого не должно быть. Так нельзя поступать, однако…

Уничтожение. Вот, смотрите, что уничтожено. Что стерто с лица земли. Подарите ему последний (а в моем случае – первый) мимолетный взгляд. Адиос. «Напрячься чуток – и готово»[32]. Его больше нет.

А за усеянными хрупким мусором пустырями прогресса грозовыми тучами высятся в электрическом свете убогие бетонные громады, где в подражание японцам штампуют дешевую электронику.

Должен признаться, что сейчас я ничего не знаю о Шанхае, кроме этих фото. Они свалились на меня как снег на голову.

Я сразу понял, что никогда их не забуду.

Я обожал «Город тьмы» Грега Жирара и Иэна Лэмбота, но мне доводилось раньше видеть и другие прекрасные фото Коулуна; и я знал, что эта исключительно пограничная вселенная, эта черная дыра уже исчезла.

Призрачный Шанхай исчезает сейчас, он пал жертвой грязного трюка мегаполисов XXI века. Я представляю, как мчится по пустыне рассветный луч, под которым вспыхивают камни. Это выше моих сил, однако фотографии столь необычны и прекрасны, что я все смотрю и смотрю.

Такие фото, по меткому выражению Джеймса Балларда, – это «терминальные документы». Их можно сравнить с кадрами Роберта Полидори из Припяти и Чернобыля, только не стоит забывать, что будущее из работ Жирара наверняка уготовано многим уголкам планеты, а значит, оно куда страшнее.

Я снова открываю коробку, гляжу – и у меня опять нет слов.

«Нет фоток – нет события» – говорят в Интернете.

Любая фотография Грега стоит тонны моих слов. Если хотите незабываемых впечатления, найдите эту книгу и поймете, отчего она лишила меня дара речи.

«Терминальный город» – название, предложенное для Ванкувера каким-то давним железнодорожным магнатом. Очень ленивый заголовок для предисловия – жаль, что я не придумал ничего лучше.

«Тело» – предисловие Предисловие к книге: «Стеларк. Монография» под редакцией Маркарда Смита 2005

В конце восьмидесятых и начале девяностых конференции по виртуальной реальности появлялись как грибы после дождя. Я то и дело оказывался где-нибудь в Барселоне, Сан-Франциско, Токио или Линце, где после долгого перелета устало созерцал очередную новую технологию или новый вид искусства, а иногда даже попытку как-то их объединить. Почти все они благополучно забыты, так и не отложившись в долгосрочной памяти. Запомнились только деструктивные перформансы арт-группы «Сюрвайвал ресёрч лабораториз»; барселонская труппа «Ла фура дельс баус», которая активно использует в постановках машины; и еще Стеларк.

Из этой троицы я внимательно следил за Стеларком.

Потом, в Мельбурне, мы познакомились. Оказалось, что он просто излучает спокойствие и добродушие, словно все те экзотические испытания, которым этот человек подвергал свое «тело», совершенно освободили его от обычных человеческих страхов.

Тогда, в ресторане, Стеларк рассказывал, как проглоченная им «робоскульптура» упорно отказалась сворачиваться, так что ее было не вынуть без хирургического вмешательства. Я еще подумал, что передо мной самый хладнокровный человек на планете.

Чем-то он напомнил мне юного Джеймса Балларда – тот тоже был обычным на вид человеком с исключительно необычными идеями, которые вели его весьма странными путями. Впрочем, для Балларда эти пути были игрой воображения, у Стеларка же они часто обретали вполне физический смысл, а порой не исключали смертельно опасных последствий – как в случае с изящной скульптурой, которая должна была превратить его «тело» в художественную галерею.

Мое внимание к этому виду искусства привлекли фотографии в американском журнале «Ресёрч»[33]. На них «тело» протыкали крючками, а потом, используя в качестве противовесов камни, поднимали на веревках в горизонтальном положении, и оно парило прямо над головами зрителей. Мне стало интересно: кто этот человек и чего добивается? Я как-то сразу понял, что он в любом случае не ровня остальным героям журнала (там был человек с раздвоенным пенисом, экстремальные развлечения с корсетами и все в таком роде).

Позже, на барселонском фестивале «Арт футура», я видел другое, роботизированное представление. Я сидел в темном кинозале, где на нескольких экранах крутили какую-то скукоту, и не мог оторваться от крошечного дисплея, по которому показывали нечто ужасное.

Как я выяснил позже, Стеларк выступал там со своей третьей механической рукой, однако я видел какую-то невообразимую химеру посреди сложнейшего лабиринта. Мне казалось, что важна не сама сущность, вызванная им к жизни, а именно лабиринт, возникший с ее появлением.