Я болею тобой - [37]

- Ну, Маша, Мария,- говорил Дима, отстаивая свое мнение,- а дома будем ее Мухой звать. Только представь: Муха, а ну на кухню Бжжик.

Мой смех снова раздался на всю комнату, я не могла остановиться.

- Ты хоть слышишь, как это звучит?- протестовала я, не прекращая смеяться, - да это же издевательство над ребенком!

- Согласен, но ты все равно должна быть наказана,- рассмеялся он, согревая своим дыханием мою разгоряченную кожу,- вздумала спорить со своим мужчиной. Моли о пощаде, женщина,- театрально проговорил Дима, целуя меня в губы.

- Тебе пора на работу,- простонала я, когда его руки начали поднимать мягкую ткань футболки. Прикосновения его губ на груди ощущалось столь остро, словно иглы вонзались в мое тело, даря сумасшедшее удовольствие. Мое тело уже реагировало на его ласку, заставляя улетать в облака блаженства.

- Ммм...Ты стала еще слаще,- очертил языком сосок.

Смесь восторга и желания зародилась в моей груди. Я просто плавилась в его руках, расползалась тягучим воском от пламени наших тел. Я начала стягивать с Димы боксеры, жаждала ощутить его внутри себя, отдаться нашей страсти, но прозвенел ненавистный будильник.

- Черт,- прорычал Дима.

- Собирайся уже, а то опоздаешь, как вчера,- с грустью ответила я, но Дима лишь сильнее прижал меня к своему телу.

- Самое главное - не уволят,- продолжил он, возвращая мою руку на свои трусы, помогая их снять.

……В итоге Дима задержался, и после собирался быстрее метеора. Пока я накидывала халат, он быстрым движением застегивал пуговицы на манжете. Смотрела на него и чувствовала прилив счастья. Сердце затрепетало, когда мы встретились глазами, и он послал воздушный поцелуй. Счастье - оно пронизывало нас, пропуская тепло в НАШ дом.

Подошла ближе, положив ладонь поверх его руки:

- Успокойся. Ты уже опоздал, так что 15 минут ничего не решат,- успокаивала я его.

- Ты не забыла на счет сегодня?

- Ты про ужин? - уточнила я, застегнув все пуговицы.

- Да.

- Я помню. Не переживай.

- Ну, все,- Дима коснулся, жадно целуя мои губы, забирая мой кислород, заставляя желать его с новой силой. Я обмякла, вцепилась сильнее в его плечи, теряя свое самообладание. Отныне я принадлежала Диме. Моя душа шептала: «Люблю его», тело горело, крича: «Желаю лишь его». Мы были как единый организм, где Дима являлся частью меня, прочно засев в моем сердце.

- Тебе пора,- наконец то произнесла я, переводя дыхание.

Он вздохнул, поправил пальцами пряди моих волос и выпустил меня из таких теплых объятий. Затем Дима направился на работу, а я уже скучала по нему, желая быстрее оказаться рядом с ним.

******

Я остановилась, держа в руках салатницу и считая столовые приборы: раз, два, три…и четыре. «Замечательно» - подумала я и продолжила накрывать на стол. Это был уже не первый раз, когда Ник и Маргарита Андреевна приходили к нам на ужин.

Посмотрев на время, я поняла, что все опаздывают. Прошла к окну и набрала заветные цифры своего любимого:

- Привет, Золотце,- услышала игривые нотки в голосе Димы.

- Привет! Ты скоро?

- Застрял в пробке.

- Как на работе? Не уволили? - решила его подразнить.

- Ну, могу обрадовать. Меня не уволили,- рассмеялся Дима.

- Дааа,- протянула я,- Это безумно радует.

- А ты чем занималась с малышкой?

- Мы кушали, спали, готовили. Наслаждались скучным времяпровождением,- искренне ответила я.

Образ домохозяйки был мил, но до ужаса скучен. Я скучала по работе, мне нравилось создавать, что-то новое, а сейчас из всего нового, что я могла создать - был лишь рецепт вкусной курицы. В общем, очень и очень скучно.

- Ты с Ником говорил по поводу отпуска с мамой?- поинтересовалась я.

После сложившейся ситуации, а точнее злополучного ужина - их семья изменилась. Я не могу сказать, что жалею или мне грустно из-за этого. История, которую рассказал Дима, выдалась не из легких и я в который раз убедилась в несправедливости судьбы.

Весь рассказ заключался в том, что отец Димы и Ника не любил их мать, питая чувства к матери Виктории. «Несостоявшийся отец» - вот как сказал Дима, начиная свой рассказ. Он потерял уважение собственных детей, когда все всплыло на поверхность. Дима застал их ссору и только тогда понял весь смысл слов матери:

-Ты любишь ее? - спросила она в день свадьбы, - я очень надеюсь, что и она тебя любит так же сильно, как и ты ее.

Вроде бы простые напутствия, но Дима обозначил их для себя. Он не вдавался в детали, поведав лишь часть событий сложившихся в этой ситуации, но даже эта часть заставила меня признать волю этой женщины.

- Она не хочет ехать,- сказал с грустью Дима.

Он переживал за нее. Возможно, чувствовал вину, за выбор отца. Только не учел одного: свой путь мы всегда выбираем сами. Как бы мне не было обидно за Маргариту Андреевну, она сама выбрала себе такую дорогу. Может, нашла счастье в детях или ее любовь к Виктору Арсеньевичу являлась безграничной. Я не могу ее судить, ведь чувства порой сильнее нас.

Брак, создавшийся на любви одного, редко может вытянуть трудности обоих. Но она вытягивала, прощая и воспитывая детей. Наделяя их своей любовью, жертвуя своей жизнью.

- Дим, ей надо отдохнуть,- настаивала я, понимая ее внутреннее состояние.