XX век. Хроника необъяснимого. Истории, которых не могло быть - [25]

Итак, аудиторская фирма была создана. Учредители определены. Необходим был исполнительный директор. Его нашли. К юриспруденции эта дама — назовём её Чесночихина Валентина Петровна — не имела ни малейшего отношения. Зато была бывшим работником одного из исполкомов и, как все номенклатурщики, знала все входы и выходы, а потому могла быть, по нашим расчётам, весьма полезна.

За дело Валентина Петровна взялась рьяно: сама набрала штат, нашла первые заказы.

Была она весьма неприятной женщиной как внешне, так и поведенчески: выжженные перекисью волосы, тяжёлый, как у мужчины шаг, нарисованные по телу яркой помадой губы на помятом немолодом лице, «деловые костюмы» обязательно трикотажные и в обтяжку, подчёркивающие все «впуклости и выпуклости», и при этом нежный воркующий голосок. Насколько она была старше меня — не знаю, не исключено даже, что мы ровесницы, но когда она расточала мне комплементы типа «такая молодая», «такая красавица», и т. п., мне становилось не по себе. Дочь мою, по её словам, она обожала. Столько восторгов по поводу красоты, ума, воспитанности, пересказы отзывов о ней других людей и как резюме: «Я просто без ума от вас!» — обязательная программа наших встреч.

Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Фирма работала. Вроде процветала. Чесночихину ввели в состав учредителей, передав ей по 10% акций от каждого, т. е. 20%.

Немного смущало лишь то, что всё время росла расходная часть, а прибыли, которую можно было пощупать — всё не было.

Более того, моя дочь длительный период не получала вообще ничего, хотя работала с энтузиазмом. Валентина Петровна извинялась, объясняла, что сначала надо расплатиться с наёмными сотрудниками, а «нам, учредителям, в последнюю очередь». С этим мы не спорили. В это время дочь ждала ребёнка. Такое, казалось бы житейское дело, для неё обернулось тяжёлым марафоном по больницам. Мне пришлось за неё время от времени общаться с Чесночихиной. Сначала интуитивно, потом нечаянно услышав её перешёптывание с главным бухгалтером, я поняла, что они обворовывают фирму.

Я поставила об этом в известность соучредителя дочери. И мы потребовали объяснений. Были слёзы, крики — весь набор пойманного вора. И — месть: запись в трудовой книжке дочери, что она, якобы, работает «по совместительству». Чесночихина срочно заменила один приказ о приёме на работу другим и, т. к. до этого в трудовую книжку дочери она не удосужилась ничего записать, то сделала запись в том виде, который устраивал её мстительную душу.

В конечном итоге дочь лишилась оплаты больничных, дикретных, всяческих пособий на ребёнка и постоянного трудового стажа.

А мадам «исполнительный директор», бросив всё в полной неразберихе, ушла. А через два месяца выяснилось, что у неё уже зарегистрирована своя фирма, куда она успела перебросить часть средств и клиентуру.

Конечно, надо было отдать её под суд, но судиться в наше время — бесполезно, да и противно. Кроме того, просто пожалели — у неё тоже была дочь с ребёнком, и что-то там не складывалось (не помню что). Помню, что я тогда сказала: «Пусть Бог ей будет судьёй!»

Прошёл год. В разговоре с женой партнёра моей дочери, случайно была поднята эта тема. «Видишь, — сказала мне она, — Бог её судить не стал. Она живёт и процветает!» А я ответила: «Не сегодня, так завтра. Кроме того, кара может прийти не к ней, а к тем, кто ей дорог. А так как она из мести мне сделала зло ни в чём не повинному новорождённому ребёнку и его матери, то я не удивлюсь, если кара постигнет её дочь и внука».

Через несколько дней моя собеседница позвонила мне. Первыми её словами были: «дочь и внук Валентины Петровны попали под машину. Переходили улицу, и их сбила машина». А потом, после паузы: «Скажи честно, это твоими молитвами?» Разумеется, никакого криминала не было. Был местный (они жили в другом городе) пьяный водитель, и был несчастный случай. И Бог свидетель, что не только молить его о мести невинным, но и вообще желания мести у меня и в мыслях не было. И я искренне сочувствую всей этой семье. Но этот случай заставил меня утвердиться в том, что ко всякому, кто из низменных побуждений — будь то месть, зависть, корысть — дурно поступает с другими — рано или поздно рикошетом вернётся зло, которое он причинил. Вот только возврат по силе будет многократным.

КТО-ТО ШЕПНУЛ: «НЕ БЕЙ!»

Клавдия Сидельникова, жительница села Ромашки Запорожской области.

Это было в апреле 1957 года. Я с сестрой пошла в лесополосу набрать сухих дров для печки. Прихватила с собой и топор, чтобы быстрее справиться с работой. В то время у меня был трехмесячный ребенок и нельзя было надолго отлучаться. Нарубили мы хвороста, собрали в кучи, и я велела сестре, чтобы она шла домой и сказала моему мужу, чтоб приезжал на подводе забирать дрова. А сама, чуть отдохнув, снова стала рубить сухие ветки. Вижу — стоит сухой куст. Только я занесла топор, как вдруг будто ветром донесло до меня чей-то шепот: «Не бей!» Я очень испугалась, так и застыла с поднятой рукой. Что, думаю, за шутки, ведь поблизости совершенно никого нет! На всякий случай отложила топор и села на кучу хвороста дожидаться мужа. Когда он приехал, сразу заметил неладное: «Что случилось? Почему такая бледная?» Я рассказала про голос и показала на куст. Муж осторожно разгреб сухие листья и… Там лежала мина, оставшаяся еще с войны. Не знаю, кто был более счастлив — я или мой муж. Но нашему маленькому сыночку повезло больше всех — ведь его мама осталась жива. Но, скажите, кто предупредил меня об опасности? Чей голос послышался мне в ту роковую минуту?