WW III. Операция «Эпсилон» - [138]

– Может, они и хотят, чтобы в России клюнули на эту идею? Их же заложники на военных объектах не остановят, – заметил ему Габриелян.

– А интересно, – сказал Рудаков, – где в самом деле сейчас все эти дипломаты, американские, английские?

– А где им быть? Где-нибудь в убежище прячутся, как и все, – предположил Калинин. – Если бы днём нападение было, то на рабочих местах были бы и на территории посольств сейчас сидели бы, а так… кто в гостинице, кто в посольском городке, кто на съёмной квартире.

– Думаете, американский посол был не в курсе?

– Нет, конечно. Там, я думаю, об этом знало всего несколько человек. Уж дипломатам в Москве точно никто ничего не говорил. Это, считай, нам напрямую рассказать о планах. У них же военные разрабатывали планы ограниченного глобального удара – вот они один и активировали.

Узнал подполковник от Рудакова и о том, что репортажи из США и стран НАТО стали трагичнее в последние часы. Видимо, российское оружие нанесло значительный урон. Хотя в их сообщениях упор делался на жертвы среди мирного населения, было очевидно, что у российских военных цели были такие же, как у американских: стартовые позиции стратегических ракет, главные авиабазы и места складирования атомного оружия, порты, форпосты ПВО, станции радиоразведки, электростанции, промышленные конгломерации, отдельные крупные заводы военного и двойного назначения. Не наносились Россией удары по водохранилищам, но в списках её целей были гигантские нефтяные резервуары и объединённые флотские группировки в дальней океанской зоне. Во второй контратаке был учтён и космический сектор, поэтому ряд ударов был нанесён по станциям космической связи и космодромам. Позже крылатой ракетой, выпущенной с подводной лодки, был уничтожен французский близэкваториальный космодром, но сама лодка вскоре после своей атаки была потоплена американской авиацией, о чём с помпой раструбили всякие «бибиси», вещающие теперь из Австралии.

На последний час было доподлинно известно об уничтожении двух авианосцев: один из них ушёл ко дну, а второй находился в полузатопленном состоянии. Ещё два были серьёзно повреждены и не могли выполнять боевые задачи. Уже в первой российской контратаке были уничтожены американские военные верфи, на которых строились или могли ремонтироваться авианосцы, например, в Нью-Порте, но появились сообщения, будто Япония предложила американцам свои судово-промышленные мощности в Йокосуке. И вот, когда в Токио был уже поздний вечер, министр иностранных дел Японии выступил со специальным сообщением, в котором объявил, что японцы никаких таких предложений не делали, в складывающихся обстоятельствах ни о чём подобном даже не думают заикаться, и вообще, несмотря на то, что поддерживают США, призывают обе непосредственных стороны конфликта держать свои военные силы подальше от её берегов. Заявление министра транслировали все азиатские каналы. Со слов Рудакова и как о том судачили в курилке, у японца был хотя и встревоженный вид, но воинственный тон – видимо, он живо представил, какие могут быть последствия, если американский авианосец зайдёт в японский порт. Западные телеканалы об этом выступлении пока не обмолвились. Наверняка американцы своим фейком хотели запустить череду приглашений для их флота среди союзников и подхалимов, но те, скорее всего, предпочтут в нынешних условиях быть подальше от больших плавучих мишеней для российских крылатых ракет с термоядерными боезарядами.

Вскоре подполковник Калинин отправился на совещание, захватив пару стульев. Собралось больше двадцати человек. Совещание длилось почти два часа. Калинин немного нервничал, так как в двадцать часов закончилось время дежурства Габриеляна и Рудакова, а он не назначил им смену. В основном решались вопросы внутреннего распорядка. Кстати, было решено обратно перейти на восьмичасовой график работы с восьми часов утра следующего дня.

Как только совещание закончилось, Калинин подошёл к своему непосредственному руководителю полковнику Ладужину – отпроситься в город. Ладужин явно не ожидал такой просьбы и отвечал: «Я, в общем-то, был бы не против, но ты же слышал – служащим покидать объект вплоть до особого распоряжения нельзя». Калинин настаивал, говорил, что всего лишь на несколько часов… он обещает… и всё равно скоро людей придётся отпускать домой. Ладужин тогда предложил обратиться к генералу Бликову, так как в любом случае требуется его согласие.

Подошли к генералу: Ладужин передал просьбу Калинина. Краницкий в этот момент был рядом с ними – всё слышал. Первый вопрос, обращённый к Калинину, был о семье: «Ну а почему ты думаешь, что они потеряются?» Дальше он начал про режим, мол, если одному позволить, то завтра все захотят повидаться с близкими, да ещё их сюда приведут, а объект секретный, между прочим. По ходу речения генерал обратился и к Краницкому, видимо, за подтверждением своих слов. Однако Краницкий неожиданно сказал:

– Денис Михайлович – у нас один из лучших специалистов. По своей части я его знаю хорошо, он у меня вызывает доверие. И этот отдел, эта аппаратура работает в большой степени его трудами. Другое дело, что уходить сейчас, в ночь, опасно. Опасно в первую очередь для него самого. И насколько я понимаю, его семья может найти прибежище где-то за городом, где безопаснее, чем в городе и даже у нас. Мы ведь тоже цель для врага.