WW III. Операция «Эпсилон» - [135]

– Да американцы, – прервал Егора Мацкевич, – в пятидесятых-шестидесятых годах целые полки солдат прогоняли через эпицентры ядерных взрывов. Это чтобы не было у солдат боязни радиации. Взрывают небольшой боеприпас, и ещё этот гриб ветром не разнесло, он ещё поднимается, а солдат уже в нескольких километрах поднимают из окопов и ведут через эпицентр. В обычной одежде – только противогаз на голове. И ничего. Они так тысячи людей обкатали. А страх нагнали во время холодной войны, когда пугали нападением Советского Союза.

– Да? А чего же тогда из Чернобыля людей выселили и до сих пор обратно не пускают? – задал вопрос Мацкевичу Калинин.

– Ну, там другое дело, – отвечал Роман. – Там другие ядерные материалы использовались, в реакторе. Да и материала полураспавшегося было много. В бомбе большая часть испаряется.

– Ладно, – махнул рукой подполковник и обратился к Егору: – Ну, что там дальше? Как сюда добрался?

– Ну что?.. Подумал: что сидеть? Решил на разведку съездить сюда. В машину сел и поехал, Севолин усмехнулся. – Просто хотел узнать, разбомбили или нет?

– А дым не было видно?.. грибы ядерные? – спросил Мацкевич.

– Да там видимость плохая сейчас. Типа туман. Дымка такая. Ну, и зданиями всё загорожено, деревьями. Нет, так, выезжая на проспект какой-нибудь, можно далеко видеть за домами, но дымка… Я уже ближе сюда подъезжал, увидел дым. Мне-то ехать не долго, минут тридцать, если без пробок, на скорости. Патруль нацгвардии дважды останавливал, СОБР. Я им удостоверение показываю – меня отпускают. Один сказал, что там как раз взрыв был. И да, видно, подъезжаю… окон кое-где нет, рекламные щиты на земле, остановки разбиты, везде всякие ветки и бумаги валяются. А когда уже совсем сюда подъезжал, то тогда пожары видны стали, и дым. Радиометр верещать начал конкретно. Больше восьми тысяч микрорентген в час показывал пару раз, если его из машины высунуть. А в машине – нормально, фильтры защищают. Но всё равно уже конкретно страшно стало. Я хотел обратно рвануть. Да, реально… это не смешно.

– Да мы не смеёмся, – сказал подполковник. – Ты чего? Продолжай.

– Я выключил звук у него, а то совсем… Поглядываю так… А ещё что… Люди! Мужики, Денис Михайлович… Вот это уже реально страшно. Блин, когда людей видишь… Это уже здесь, когда совсем близко подъехал, народу стало много. Уже скорые, автобусы разные, даже фуры, все с людьми. Раненные, обожённые, блин, это хуже всего, одежда порвана на всех, грязные, ну, типа в пыли, в саже. Так вообще их машины подбирали и скорые, но некоторые сами шли. Хотя, сколько я скорых видел? Три штуки, по-моему.

– А куда люди шли? – спросил Мацкевич.

– Просто шли! С той стороны, где ракеты взорвались, оттуда шли в другую сторону. Просто так шли… и всё. Некоторые прямо по середине улицы, подъезжаешь, они тебя не видят типа, прямо на тебя идут. Как зомби. Остановишь машину, они обходят. Ну, это старики. Кто помоложе, даже если раненые, всё равно нормально держатся. А эти… не знаю, может оглушены?

– Да, оглушены наверное, – согласился с Егором Мацкевич.

– Доехал, короче. Здесь как раз солдаты крутились из нашей караулки. У меня отлегло сразу. А!.. сюда вообще тяжело подъехать. Обломки разные валяются, рулём всё время приходилось работать. Хотя сюда уже машина приезжала, «урал», и солдаты почистили дорогу. В общем, подъехал сюда, подошёл к начальнику караула. Он мне говорит – заходи, там люди работают, но отсюда я тебя уже не выпущу. Но, он так сказал… говорит, там некоторые с жёнами, с детьми пришли. Я и думаю: «Неее… если такое дело, то не буду заходить. Лучше съезжу, свою привезу с малой вместе». Ну, и ушёл. Поехал обратно, забрал своих. Там ещё остановились – продуктов, воды, памперсов набрали. Вернее, моя в машине с малой сидела, а я пошёл в «Пятёрочку»… её сильно так порушило, окна выбило, там народ уже шарился. Темно, холодильники все не работают, стёкла… Короче, набрал я кое-что… вот, приехали. Ну а здесь уже вас ждал. Вы спали после смены, я знаю, не стал будить.

– Понятно, – проговорил Калинин, потирая ладонями колени.

– А ваши-то что? – спросил его Севолин. – Связывались с ними?

– Связывался, – ответил подполковник, хмурясь. – Когда всё началось только, была возможность. Где они теперь – не знаю.

– Плохо. Вас тоже отсюда не выпускают, да? Хотя, где их искать… вы же не знаете? Вообще, большинство народа прячется в подвалах у себя в доме, как я понял. Я ни одного бомбоубежища не знаю. Говорили, что в больнице убежище есть, в соседней, но там, наверное, народу как сельди в банке. У меня ещё лёгкий случай – и гараж подземный, и машина рядом, и ОЗК.

– Нда, надо нам позавтракать, – Калинин, взглянул на часы. – Нет, поужинать.

– И умыться, – вспомнил Мацкевич. – Сейчас приду, ещё поговорим.

– Я тоже сейчас подойду, – сказал подполковник, поднимаясь со стула.

Он прошёл в другое помещение, где находился дежурный. Собственно, дежурный был ему не особо нужен, разве что поинтересоваться о режиме приёма пищи. Просто, он хотел немного подумать, прежде чем решить, кому заступать на дежурство.

Теперь их было шестеро: работников «эски». При двенадцатичасовом графике каждой паре приходилось бы прозябать в убежище в течение суток. Это не вольная жизнь в мирное время в городе. Здесь приложить некуда ни руку, ни ум. Не валяться же целые сутки фактически взаперти на койке. Если начальство не организует наряды на работы, скажем, по уборке территории, ремонту наружного оборудования, технического обслуживания объекта, то вскоре возникнут проблемы совершенно типичные для человеческих коллективов, ограниченных замкнутым пространством. Калинин был уверен, что восьмичасовой график для шести человек был бы предпочтительней. А может быть и четырёхчасовой. Хотя, выдвини Калинин такое предложение Краницкому, тот мог бы предложить и своё решение – например, отдать двух человек в какой-нибудь другой отдел, где людей сильно не хватает.