Will. Чему может научить нас простой парень, ставший самым высокооплачиваемым актером Голливуда - [14]
Она работала в больнице в ночную смену, поэтому могла присматривать за детьми днем, пока наши родители были заняты. В четыре года, когда я впервые услышал фразу «ночная смена», я представил себе такую картину: моя бабуля-супергероиня зарабатывает мне на пропитание, сражаясь с призраками, демонами и другими чудищами, пока я тут лежу в кроватке, укутанный в свой кремовый пушистый пледик.
Я умолял ее:
— Пожалуйста, Джиджи, не уходи! Останься со мной!
Я чувствовал себя ужасно виноватым. Мое впечатлительное сознание расценивало эту ситуацию как личную неудачу и слабость. Я думал — ну что за ребенок будет спокойно лежать в кровати, пока его бабушка сражается с монстрами под покровом ночи?
Мне казалось, что она рискует собственной жизнью ради меня. Конечно, в каком-то смысле так и было — жизнью она, может, и не рисковала, но ради детей и внуков жертвовала многим.
— Когда-нибудь и я о тебе позабочусь, Джиджи, — говорил ей я.
— Ой, ну спасибо тебе, голубчик, — так она меня называла.
Однажды мы с Джиджи сидели у нее на крыльце, и она вязала свитер (который позже меня заставят носить). И тут мимо нас прошла бездомная женщина в грязной одежде и с измученным лицом, темным то ли от загара, то ли от грязи. У нее не было передних зубов. И, хотя она была еще достаточно далеко, я уже чувствовал от нее резкий запах мочи. До этого я никогда не встречал бездомных людей. Она выглядела как ведьма, и я молился, чтобы она поскорее прошла мимо.
Но Джиджи ее остановила.
— Простите, мисс, как вас зовут?
Я был в ужасе. Я думал: «Джиджи, что ты творишь?! Отстань от нее!»
Женщина явно не привыкла, чтобы у нее спрашивали имя, уж точно не в последнее время. Ей словно пришлось вспоминать его.
После длинной паузы она смерила бабушку взглядом и сказала:
— Клара.
— Уилл, познакомься с мисс Кларой, — произнесла Джиджи так, словно они были давними подругами.
Затем она спустилась с крыльца и приобняла Клару.
— А меня зовут Хелен, — сказала она и пригласила ее в дом.
Мое сознание судорожно металось между отвращением и ужасом. Но дальше стало только хуже.
Первым делом они пошли на кухню. Джиджи не стала давать Кларе уже готовую еду из холодильника — нет, она приготовила ей свежее блюдо. Пока Клара ела, Джиджи принесла ей чистый халат, забрала всю ее одежду и постирала.
— Уилл? — позвала она.
Что же ей от меня понадобилось?
— Да, Джиджи?
— Набери для мисс Клары ванну.
Возможно, именно в тот момент я придумал свою коронную фразу из кино. «ДА ЧЕРТА С ДВА!», подумал я. Но ванну все-таки набрал.
Джиджи отвела Клару наверх, искупала ее своими руками, вымыла ей волосы и почистила зубы.
Я хотел закричать: «Джиджи, прекрати трогать эту грязную тетю! Она провоняет всю ванную!», но знал, что так говорить нельзя.
Они были примерно одинаково сложены, поэтому Джиджи отвела Клару к своему шкафу с одеждой, поставила перед зеркалом и стала прикладывать к ней вещи, чтобы выбрать, какие ей подойдут.
Мисс Клара благодарно вздыхала и повторяла сквозь слезы:
— Хелен, пожалуйста, это все лишнее… Пожалуйста, перестаньте. Я этого не заслуживаю.
Но Джиджи и слышать таких глупостей не хотела. Она взяла Клару за обе руки и легонько потрясла их, чтобы та посмотрела ей в глаза:
— Иисус любит тебя, и я тоже, — сказала она.
Других аргументов она не принимала.
Джиджи относилась к чужим бедам как к своим. Она искренне следовала слову Божьему и считала доброту и любовь к окружающим честью, а не обузой. Я ни разу не слышал, чтобы она жаловалась на работу в ночную смену. Она ни одного плохого слова не говорила об отце, хоть он и избивал ее дочь. Следуя заветам из Библии, она готова была принять не только нас, но и кого угодно. Все люди были ей братьями, и она с радостью защитила бы каждого.
Джиджи была моральным компасом, направлявшим меня по жизни. Она была моей связью с Богом. Если Джиджи была мной довольна, это значило, что и Бог мной доволен. Если же она была мной разочарована, то и Всевышний тоже. Говоря со мной, она будто передавала мне наставления прямо с небес. Поэтому ее одобрение для меня было не просто теплыми чувствами любящей бабушки, а самой настоящей милостью Господа.
Джиджи воплощала в себе мое понимание святости и божественности. По сей день, когда я думаю о том, что делает человека хорошим, я представляю свою бабушку. Когда я ребенком садился на жесткую деревянную скамейку в церкви, я не понимал, какой смысл в чтении проповедей и изучении Священного Писания. Но у меня была Джиджи. Она прожила свою жизнь так, как учил Иисус. Благодаря ей я познал и почувствовал любовь Господа. Эта любовь дала мне надежду. Джиджи была для меня светом, показывавшим, что жизнь бывает прекрасной.
Вспоминая свое детство, я представляю отца, маму и Джиджи как треугольник мировоззрений.
Отец — дисциплина. Он научил меня усердию и трудолюбию. «Лучше умереть, чем сдаться».
Мама — образование. Она верила, что знания — неизменный путь к счастливой жизни. Она желала мне расти, развиваться, быть умным и расширять границы своего познания. «Знай, о чем говоришь, или молчи».
Джиджи — любовь и Бог. Родителям я хотел угодить, чтобы мне не влетело, а Джиджи я угождал, чтобы почувствовать благоговение божественной любви.
