WikiLeaks изнутри - [18]

Причем нельзя сказать, будто он не имел никакого представления о хороших манерах. Он бывал очень мил и вежлив, если хотел. Он вел себя любезно с моими гостями, пусть даже незнакомыми ему, провожал их до самой улицы.

А еще Джулиан был параноиком. Тот факт, что мой дом находится под наблюдением, даже не обсуждался. Поэтому нам нельзя было вместе уходить и возвращаться. Какой был в этом смысл? Если кто-то на самом деле задался бы целью следить за моей квартирой, он наверняка бы выяснил, кто там еще живет.

Если мы вместе выбирались в город, то Джулиан настаивал, чтобы мы возвращались по отдельности. Он шел налево, я – направо, и в результате я долго ждал его дома, потому что он всегда терялся. Я никогда не видел человека, который бы так плохо ориентировался. Он заходил в телефонную будку, а когда выходил, то уже не помнил, с какой стороны пришел. Он умудрялся регулярно проходить мимо моей двери. И этот человек стремился к конспирации! Трудно вообразить себе более заметного персонажа, чем Джулиан, когда он, озираясь по сторонам, бегал туда-сюда по улицам до тех пор, пока я не выходил ему на помощь.

Он постоянно искал для себя новый стиль и удачную маскировку. Например, как-то одолжил у меня голубую спортивную куртку с гербом ГДР и солнечные очки «Формула-1», дополнив это коричневой бейсболкой. Про себя я, конечно, посмеивался. В таком виде он выглядел точно как переодетый шпион. Когда я в очередной раз вышел его искать, он появился из-за угла с большой деревянной палетой на правом плече. Это тоже была маскировка. Возможно, его воображение питалось какими-то книжными фантазиями, из которых и сложилось такое фирменное поведение Джулиана Ассанжа.

У Джулиана были довольно непринужденные отношения с правдой. Порой мне казалось, что он проверяет, как далеко можно зайти. Как-то он рассказал мне историю своих белых волос. В четырнадцать лет он смастерил дома в подвале реактор, но перепутал полярность. И с того самого дня у него стали расти белые волосы. Из-за гамма-излучения, ага. Может, ему было любопытно, до каких пор он волен сочинять, когда же я наконец скажу: «Хватит. Не верю». Но я обычно вообще ничего не говорил. Считал, что нельзя общаться с людьми так, как это делает Джулиан.

Джулиан не только постоянно терялся в городе, он еще любил сесть не на тот поезд и уехать в противоположную сторону. Когда он из пункта А в пункт Б летел, ехал или плыл на пароме, то терял в дороге пару квитанций и справок. Ему постоянно «вот-вот» должно было прийти письмо, которое выручило бы его из очередной неприятности: подпись для банковского счета, новая кредитная карта, лицензия на новый контракт. Разумеется, желанное письмо ожидалось «самое позднее – завтра». Когда его спрашивали про обещанное, он на моей памяти ни разу не ответил: «Я не сумел/забыл/прошляпил». Нет, обычно он еще ждал ответа от одного-второго-третьего человека. Поговорка «не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня» была придумана для блага Джулиана. Разумеется, если он о чем-то забывал, то никогда не бывал в этом виноват сам. Нет, вина лежала на банках, на работниках аэропорта, на градостроителях, а в крайнем случае – на Госдепартаменте США. Понятно, что не без вмешательства американского МИДа падали со стола чашки в моей висбаденской квартире во время визита Джулиана.

В то же время Джулиан умел быть невероятно сосредоточенным, я никогда больше не видел таких людей. Он мог целыми днями сидеть неподвижно, словно слившись с компьютером воедино. Поздно вечером я шел спать, а этот стройный Будда все еще сидел на диване. Я на следующий день просыпался – он сидел в спортивной кофте с капюшоном перед компьютером в той же самой позе. Я вечером опять ложился спать – Джулиан по-прежнему не двигался.

Его невозможно было отвлечь от работы, он был словно в трансе, пока программировал, писал, читал – и еще не знаю что делал. Максимум один раз за все время неожиданно вскакивал и проделывал несколько чудных упражнений вроде кунг-фу. В прессе это иногда представляли так, будто у Джулиана черный пояс по всем возможным боевым искусствам. На самом деле это был только способ разминки, не больше двадцати секунд.

Джулиан сосредоточенно работал несколько дней подряд, а потом резко засыпал. Он ложился на кровать в той же одежде: штаны, носки, капюшон, натягивал одеяло – и все, его нет. Просыпаясь, он так же моментально возвращался к действительности. Вскакивал на ноги и обычно врезался во что-нибудь. В комнате у меня стоял тренажер, и я сбился со счета, сколько раз Джулиан прямо с матраса налетал на металлическую стойку. Когда раздавался чудовищный грохот, я понимал: о, вот и Джулиан проснулся!

Запомнилась мне и еще одна его забавная особенность. Ему нравилось носить одежду, отражавшую его состояние на данный момент. И наоборот: правильно подобранная одежда помогала ему достичь желаемого настроения.

– Даниэль, мне нужен пиджак. У тебя есть?

– Ты куда-то собрался?

– Мне нужно сегодня написать важное официальное заявление.

– ???

И пусть он до этого все время сидел за кухонным столом в спортивной куртке и бейсболке – сейчас требовалось срочно раздобыть ему пиджак, чтобы он сел писать текст для прессы. Пиджак он носил весь день и с серьезным лицом оттачивал формулировки. Лег спать он, разумеется, все в том же пиджаке.