Взыскание погибших - [63]

— Отойди от греха подальше!

Она так посмотрела на мужа, что тот невольно отшатнулся и опустил кочергу.

Язычок пламени лизнул кредитки, они занялись огнем. Захлопнув дверцу печки, Капитолина подождала, пока кредитки сгорят. Потом взяла дочку за руку и повела в спальню.

— Мам, а зачем ты это сделала? Дядя Ваня эти деньги украл?

— Нет. Он получил их от темных, злых людей.

— Которые как бесы?

— Как бесы. Давай раздеваться и спать.

— Мам, гляди, а откуда тут иконка?

Катя взяла икону, которую Иван поставил на этажерке, в изголовье кровати.

— Господи! — вырвалось у Капитолины.

Она перекрестилась, взяла икону и поцеловала ее.

— Как же он теперь? Господи, прости ему прегрешения его, ибо не ведал он, что творил!

— Что творил? Дядя Ваня? Дай мне иконочку, я ее тоже поцелую.

Пухлыми губенками девочка приложилась к лику Богородицы и прижала иконку к сердцу.

— А как она называется? Я знаю Казанскую, «Семистрельную»…

— Ложись вот сюда, доченька. Эта икона от прабабушки твоей. Называется «Взыскание погибших».

— Мам, я с тобой полежу. Ну немного, мам… А что это такое, «Взыскание»?

— Взыскать — значит «найти, спасти». Поняла, ласточка ты моя маленькая?

— И не маленькая уже. Божия Матерь нас находит и спасает? Она хорошая-прехорошая? Как ты?

— Что ты, доченька. Я твоя мама, а Богородица — Мать Бога нашего, Иисуса Христа. Я тебя могу защитить, а Она всех — и малых, и старых. Даже тех, кто на самом краю гибели стоит. Над самой пропастью. Она Царица наша Преблагая…

— A-а, вспомнила. Это мы с тобой в церкви слышали! — и она запела тоненьким, чистым голоском: Царице моя Преблагая, Надеждо моя, Богородице…

Капитолина, поглаживая дочурку по голове, тихонько подхватила:

— Приятелище сирых и странных Предстательнице, скорбящих Радосте, обидимых Покровительнице!

Катя прижалась к матери и начала засыпать. А Капитолина продолжала тихонько напевать, как ей напевала ее мать, а той — ее родительница:

— Зриши мою беду, зриши мою скорбь, помози ми, яко немощну, окорми мя, яко странна…

И сокровенная эта молитва неслась над Уралом, над Сибирью, над всей Россией, поднимаясь высоко-высоко в небо, к Самой Богородице, Которой Господь велел сесть на осиротевший престол Российский, взяв в руки вместо убиенного царя-мученика скипетр и державу.

Послесловие автора

Работа над повестью завершилась в июле 2003 года — как раз в тот срок, когда приблизились «Царские дни». В Екатеринбурге, на месте убийства царственных мучеников, должно было состояться торжественное освящение храма-памятника на Крови во имя Всех святых, в земле Российской просиявших. Исполнялось 85 лет с тех дней, когда были убиты и царская семья, и великая княгиня Елизавета Феодоровна с инокиней Варварой и великими князьями Константиновичами на севере Урала, под Алапаевском.

Всей душой я стремился поехать на торжества. Несмотря на тяжкие обстоятельства моей личной жизни, собрался в дорогу и побывал там, куда так стремился. А когда вернулся домой, рукопись сверсталась так, что формат книги требовал еще нескольких страниц текста — чистые листы оказались как бы специально приготовленными для того, чтобы я рассказал о всенародном почитании царственных мучеников, о той любви, которая с такой очевидностью пролилась вместе со слезами в июльские дни покаяния и торжеств, свидетелем и участником которых был и я в 2003 году.

…Город, умытый ночным ливнем, утром 16 июля услышал колокольный звон, раздавшийся на звонницах пятиглавого белоснежного храма, сияющего золотыми куполами и крестами.

Площадь перед храмом, аллеи лиственниц, елей, зеленые лужайки, газоны, улицы, со всех сторон ведущие сюда, заполнились паломниками, пришедшими с севера и юга, востока и запада России. Крестными ходами шли сюда пешком по нескольку дней паломники из Волгограда, Ростова, Архангельска, Тобольска, Тюмени, и многих других городов. Износили не одну пару обуви, не устрашились ни палящего солнца, ни дождей, ни усталости, свершая свой личный подвиг во имя царственных страстотерпцев.

Началась Божественная литургия. Вместе с иерархами нашей Церкви, духовенством, монашеством, седобородым и совсем юным, устремила ко Всевышнему свой порыв, казалось, вся Православная Россия.

Конечно, не обошлось и без тех, кого народ наш язвительно назвал «подсвечниками». Они, разумеется, затесались в первые ряды в самом храме. Но не на них останавливался взгляд, а на той женщине, у которой лицо было залито слезами, и икону с изображением царственных мучеников она поднимала к небу, стоя на коленях; на хоругвеносцах, твердо держащих иконы на древках. Я обратил внимание, что рядом с ликами преподобного Серафима Саровского, святых благоверных князей Александра Невского, Димитрия Донского есть лик и нашего современника — воина Жени Родионова, которому чеченские бандиты отрезали голову, потому что наш солдат не снял креста и не отрекся от своей веры. Прошлое и настоящее соединились в одно целое. И потому в сердце каждого, кто был здесь, не могли не войти возгласы и песнопения Божественной литургии, которые с мощью и величием, скорбью и радостью пели хоры. И многажды повторялось: «Святые царственные страстотерпцы, молите Бога о нас!»