Взвод - [3]
За ним выступил комиссар:
— Молодежь! Сыны шахтеров, дети пролетариата! — выкрикнул он. — Вы так себя вели в полках, что мы думали вас совсем отправить из бригады. Словом, позорили и полки и бригаду, позорили всю нашу Красную армию. Вот завелись несколько стервецов, словом, сволочи несознательные, и напакостили всем. Кому напакостили? Рабочему классу, своим отцам и братьям. Что было вчера на походе? — Комиссар вытер выступивший на лбу пот и оглядел шеренги. — А вот что было, — продолжал он, бросив на землю потухшую «козью ножку», — взяли да заехали на хутор, стащили кринку с молоком. Кто — неизвестно, но молодые ребята, как доказывала баба, у которой стащили. Ну, ты выпей, подлец, молоко, а зачем воровать? Зачем? Чтобы потом мужик говорил: прошла Красная армия Буденного и грабиловку устроила? Так, что ли?
А сегодня ночью, что наделали? Весь погреб разорили. Утащили на грош, а шкоды сделали на сто целковых. Утром прибежала баба, кричит: «Куру украли!» Что же это такое происходит? Я вас спрашиваю? — комиссар кричал, размахивая руками с пудовыми кулачищами.
Из шеренг на говорившего, не мигая, смотрели двадцать восемь пар глаз.
«Забрал ребят в руки, молодец», — подумал командир бригады, глядя на ребят и раскрасневшегося оратора.
— Железной метлой гнать из рядов наших таких мерзавцев. Продают шкуры пролетарскую революцию. Нож в спину рабочему классу загоняют.
Долго говорил комиссар. Рубил словами наотмашь. Захватил и закружил притихшие шеренги.
Комиссар закончил выступление призывом создать из собравшихся образцовый взвод.
Комиссар бригады, выждав минуты две после «ура», скомандовал:
— Особый взвод во двор штаба, справа рядами, шагом марш.
Четырнадцать пар втянулись во двор и слезли с лошадей. Растерянно топтались, не зная, что делать, куда себя деть.
— Что же, как бараны, на новые ворота смотрите? — обратился к группе старший по годам, крепкий подросток в кожаной куртке и слегка сдвинутой на затылок кубанке.
— Слышали, что говорилось? Доигрались. Побарахолили, ну, а теперь — отец дьякон деньги на кон. Амба. Получай по заслугам.
Наперебой заговорило несколько человек.
— Это видно будет…
— Давай, расседлывай…
— Разводи коней. Чего, сгрудились?..
Из ближайшей к говорившему в кожаной куртке группы кто-то крикнул:
— Гришин! Командуй, кому куда…
Поддержали еще несколько человек:
— Ну, давай, давай, Гришин.
Гришин выжидал чего-то, посматривал на группу ребят, стоявших у забора и сарая.
Они столпились около приземистого парня с залихватским рыжим чубом, с глазами на выкате. Дружно гаркнули сторонники рыжего:
— Ваську Сыча за старшего… Какой такой Гришин?.. Не знаем. Сыча… Ваську Сыча…
Гришин и Сыч стояли друг от друга в тридцати-сорока шагах.
Сначала делали вид, что крики их не касаются. Потом медленно и одновременно посмотрели друг на друга. У Гришина в глазах спокойствие и уверенность, у Сыча — нескрываемая вражда.
За Гришина кричали две трети взвода, но сычевская компания работала каждый за пятерых и имела в этом гаме определенный перевес.
— Гри-и-шина…
— Сы-ы-ча…
— Гри…
— Сыча, Сыча…
Знакомый голос разогнал крик:
— Что случилось, чего кричите?
В воротах стоял комбриг.
Все моментально замолчали. Никто не отвечал комбригу.
Он перевел глаза от сычевской группы на окруживших Гришина.
— Ну, в чем же дело?.
— Вот тут спор пошел, кому быть за старшего, — смело выпалил кто-то из ребят.
Командир бригады улыбнулся.
— Бот в чем дело-то. Старшего кулаками хотели выбирать. Так, так. Ну, говорите, какие у вас кандидаты?
Закричали все сразу.
— Гришин…
— Сыч…
— Гришин…
— Сыч, Сыч…
Командир бригады не нуждался в показе конкурентов.
За кандидатов говорили расположение групп, кольцом охвативших своих избранников, да и петушиный вид обоих.
Однако он приказал.
— Гришин и Сыч, вперед ко мне шагом марш.
Оба вызванные вышли и остановились перед командиром бригады.
— Каждый из вас расскажет, кто он, откуда, как попал в часть, что делал до сих пор в эскадроне, а мы послушаем.
Ребята с двух сторон подвинулись еще ближе. Все притихли и настороженно ждали.
Гришин и Сыч молчали. Командир бригады обратился к Сычу:
— Начинай ты первый.
Сыч буркнул?
— Почему я первый? Пускай он говорит, — и мотнул головой в сторону Гришина.
Командир бригады твердо отчеканил:
— Нет, говори ты первый, а потом скажет Гришин.
Сыч что-то пробурчал под нос, потоптался на месте и нехотя сказал.
— Отца и матерь не помню. Они померли, я маленьким был. Меня взяла тетка к себе. Она ходила поденно работать — белье стирала…
Из группы сторонников Гришина раздались голоса.
— Чего же ты заливаешь? Тетка-то торговкой была… купчиха, что ли?
Сыч съежился, поглядел исподлобья на ребят, продолжал:
— Купчиха, — передразнил он, — когда работы нет, так торговала спичками. Когда пришли красные, я пошел в эскадрон. Вот и все, — похлопывая по сапогам плеткой, закончил Сыч.
Кругом молчали. Ничего не сказал, пристально посмотрев на Сыча, и командир бригады.
— Говори теперь ты, Гришин, — обратился он ко второму кандидату.
— Я из шахтеров. Шахтерами были и дедушка, и отец, да и до них еще их родители. В Горловке всегда работали, я там и родился. В одиннадцать лет пошел о отцом в шахту. Начал саночником, а в прошлом году, перед тем как итти сюда, ходил в забой. Отца белые убили. Мать померла, а дом сожгли. Когда пришли наши, я ушел к буденновцам. Все время во втором полку, в третьем эскадроне. Я окончил, товарищ комбриг, — сказал Гришин, высоко закинув голову и глядя, на командира бригады широко раскрытыми глазами.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
Дорогой друг! Некогда и ты и я читали роман Дюма «Граф Монте-Кристо». И фантастический побег Эдмона из замка-крепости Иф представлялся нам вымыслом автора или таким уж немыслимо далеким событием, которое могло происходить только в незапамятные времена. Но вот в наши дни, совсем недавно, из такой же страшной тюрьмы-крепости, стоящей в скалах над Атлантическим океаном, ускользнули одиннадцать отважных. Беглецы — десять узников-коммунистов и помогавший им часовой. Весь мир был потрясен их энергией, их смелостью! Здесь ты прочитаешь об этом побеге.
«Счастье — это быть с природой, видеть ее, говорить с ней», — писал Лев Толстой. Именно так понимал счастье талантливый писатель Василий Подгорнов.Где бы ни был он: на охоте или рыбалке, на пасеке или в саду, — чем бы ни занимался: агроном, сотрудник газеты, корреспондент радио и телевидения, — он не уставал изучать и любить родную русскую природу.Литературная биография Подгорнова коротка. Первые рассказы он написал в 1952 году. Первая книга его нашла своего читателя в 1964 году. Но автор не увидел ее. Он умер рано, в расцвете творческих сил.
В романе рассказывается о жизни большой рабочей семьи Путивцевых. Ее судьба неотделима от судьбы всего народа, строившего социализм в годы первых пятилеток и защитившего мир в схватке с фашизмом.