Взрывоопасные сестрички - [74]

– Уйдет? С чего ты взяла, что Барри уйдет? Мы с ним становимся с каждым днем все ближе. Посмотри, как он заботится о нас! Отправил сюда на своей машине с шофером! Даже когда Барри встречается с клиентами, то всегда заботится обо мне.

– А кто его клиенты? – спросила я. – Кроме тебя, естественно.

– Он не имеет права обсуждать это со мной. Отношения между клиентом и адвокатом – тайна.

– Значит, ты не знаешь, чьи еще интересы он представляет?

– Не знаю. Но мне известно, что Барри весьма компетентен, поскольку живет как король. И кстати, обращается со мной как с королевой. Ты можешь сказать такое о плотнике, с которым встречаешься?

– Он вовсе не плотник, – возразила я, сожалея, что мама рассказала ей о Рэе. – И у нас с ним не роман. Мы просто друзья.

– Не важно. Я имею в виду, что Барри не только богатый человек, но и щедрый. Я думаю, он Тот Самый.

– Четвертый, ты хочешь сказать.

– Очень смешно, Дебора.

– Шэрон, – вздохнула я. – Брось ты это дело. Барри – слизняк.

– Тебе бы такого слизняка!

– Мне и так неплохо, спасибо.

– С плотником. Как вы развлекаетесь? Смотрите «Добрый старый дом»?

В этот момент вошла мама.

– Готова поклясться, что вы только что грызлись. А ведь вы обещали больше не делать этого – из любви ко мне и ради моего здоровья – значит, я ошиблась. Не так ли, девочки?

Мы с Шэрон улыбнулись и ответили:

– Да, мама.

В среду днем Норман на «Дельте 88» приехал ко мне в гости. Я накормила его ленчем, провела по Убежищу, купила ему фирменную футболку и познакомила с Фредом Зимски, и тот привлек Нормана к себе, сказав:

– Твоя бабушка – это что-то, парень!

Позже, когда мы с Норманом гуляли по пляжу, ища ракушки, он вдруг спросил, не могу ли я сделать ему одолжение.

– Конечно. Говори.

– Присмотри за мамой, ладно?

– Почему? Она вот-вот свалится с небес на своей метле?

– Да нет, дело не в этом. Позаботься о ней вместо меня, хорошо? Тетя Дебора, я знаю, вы с ней не всегда ладите и она бывает занозой в заднице, это уж точно, но она моя мама, и я люблю ее. А поскольку я завтра возвращаюсь в училище, то не смогу…

– Норман, – оборвала я его, поняв, что он не шутит, – притормози. Расскажи-ка мне, что тебя тревожит.

Он пожал плечами.

– Норман!

– Ладно. Это тот малый, с которым она встречается.

– Барри Шиллер?

Он кивнул:

– Мой отец был мерзавцем, и мне придется с этим жить. Но мне совсем не хочется, придя домой, обнаружить там очередного мерзавца.

– С чего ты взял, что Барри мерзавец?

– Я не доверяю ему.

– Для этого должна быть причина, Норман. Говори конкретно.

– Он все время висит на телефоне, болтая о всякой ерунде. А когда обращает внимание на маму, то лишь для того, чтобы расспросить об убийстве, в котором вы с ней оказались замешаны, на тот случай, если ему придется ее защищать: не припомнила ли она чего-нибудь нового о той ночи, когда убили доктора, и все такое. Он… слишком уж корчит из себя адвоката.

– Твоя мать сказала, что он очень увлечен своим делом и это разрушило его брак. Но это лишь означает, что Барри самовлюбленный и односторонний человек, а вовсе не мерзавец.

– Ладно. А как тебе вот это: он сделал пластическую операцию!

Я рассмеялась.

– Пластическая операция – не преступление, Норман! Ты поймешь это, дожив до моих лет.

– Возможно, но никто из мужчин в училище ни за что не стал бы ее делать.

– Да, вряд ли.

– Ну а этот клоун отсосал себе жир с рожи и сделал… погоди, как это… химическую подтяжку, вот!

– Химический пилинг?

– Точно! Ах да! А еще он красит волосы! Как баба.

– У него вроде бы каштановые волосы. А какого цвета они были раньше?

– Седые. Как у бабули.

– Откуда ты все это знаешь, Норман? Люди, как правило, не слишком распространяются о таких вещах.

– От мамы. Увидев Барри на какой-то свадьбе несколько лет назад, она подумала, что он гораздо старше. Наверное, она упомянула ему об этом, потому что он назвал ей имя своего хирурга. А волосы он красит сам. По греческому рецепту.

– При его работе внешность имеет большое значение.

– Ну, так ему придется на некоторое время забыть о ней. У него не рожа, а черт знает что.

– Почему? Он сделал очередной химический пилинг?

– Нет, подрался с бугенвиллеей в своем саду. Во всяком случае, он так заявил. А спроси меня, тетя Дебора, так в него вцепилась когтями разъяренная женщина. – Норман покачал головой. – Этот малый заработал кучу очков, сперва изображая, что заинтересован мамой, а потом являясь в таком виде, будто с кошкой подрался.

– С кошкой подрался…

– Ага.

– Потому что у Барри все лицо расцарапано?

– Ага.

– И он говорит, что поцарапался о колючки бугенвиллеи?

– Ага. Сомнительно как-то, верно?

– Сомнительно.

Сердце у меня колотилось с такой силой, что я боялась потерять сознание. Но сознания не потеряла. Выдержала. Пришлось. Мне не хотелось пугать моего бедного славного племянника. Ему и так досталось за его короткую жизнь. И вот теперь, похоже, Норман столкнется с очередной серьезной проблемой. Очень серьезной. Потому что до меня наконец дошло, что его мамаша в лице Барри Шиллера подцепила вовсе не очередное ничтожество. На сей раз она нарвалась на хладнокровного убийцу.

– Тетя Дебора? Ты в порядке?

«Нет! – хотелось заорать мне. – Нет!»