Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть II: Тай-Цзи-Цюань - [6]

Заметив мой удивленный взгляд, Мо утвердительно покачал головой:

– Конечно, ни в коем случае. Никой еды и питья до и после занятий. Минимум час должно пройти. Иначе это плохо для энергии, плохо для тела. Та Ци, которая должна участвовать в процессе пищеварения, выходит из середины тела на поверхность, в мышцы и сухожилия. Это совсем нехорошо для желудка. – При этих словах он ласково погладил себя по округлому небольшому животику.

– А как же это? – Я показал на чашку чая в его руках.

– Так мы же с тобой, считай, и не занимались – никаких волнений, никаких физических нагрузок. Можно сказать, что я просто прогулялся по парку перед чаепитием.

«Ну это кому как, – подумал я. – А кое-кто тут взмок от пота, летая как шар от стены к стене, хорошо хоть зал чистый (чисто моют ученики вьетнамского мастера), а то был бы я не только потный, но еще и грязный, как свинья».

– Ты тоже присаживайся, – широким жестом указал Мо на стул рядом с собой. – Пока просто поговорим, а через полчасика и тебе уже можно будет чай пить. Тебе, наверное, интересно, для чего я хотел с тобой встретиться? – И, не дожидаясь ответа, Мо продолжил: – Ничего особенного. Просто я беру тебя в ученики. Ритуал тут простой, наверняка ты его знаешь: ты должен поднести мне чай, я (если согласен стать твоим учителем) должен его принять и объявить тебя своим учеником. Чай я поднес себе сам, – при этом он покачал чашкой в воздухе, – учителем твоим стать я согласен, а тебя никто и не спрашивает. – Тут он очаровательно улыбнулся. – Или ты не хочешь учиться у меня?

Ответа у меня не было, потому что от такой наглости я просто обалдел. Учитель Ван часто обзывал меня «наглой мордой», но такое нахальство даже мне казалось чрезмерным. Он, видишь ли, согласен стать моим учителем! А то, что я и сам мастер, каких немного; а то, что у меня уже есть учитель, наверное, лучший мастер Вьетнама; а то, что и меня можно было бы спросить, хочу ли я снова становиться учеником! Но я не торопился с ответом, твердо зная, что ничего просто так не происходит, что случайностей не бывает, а в таких случаях, как встреча с людьми, подобными Мо, их не бывает никогда. Такие встречи – это точно судьба и тут нужно быть очень внимательным, чтобы не совершить неверного шага. Тем более такого, как смена учителя. Тут все достаточно строго: смена учителя (пусть даже он сейчас очень далеко от меня) без уважительной причины считается весьма нежелательной. И Мо не может об этом не знать.

Сам же Мо спокойно прихлебывал чай, время от времени поглядывая на меня. До этого момента он говорил, не переставая, мне даже стало казаться, что он настоящий болтун. А тут он неожиданно притих и чем-то стал похож на учителя Вана, который славился своей молчаливостью.

Не зная, что сказать, я в недоумении развел руками. Тогда Мо первым прервал молчание.

– Ты удивлен, понимаю. Наверняка у тебя есть вопросы. Спрашивай. Как мастер мастеру отвечу честно. Если не захочу или не смогу ответить, то так и скажу – врать не буду.

«Как мастер мастеру» и «отвечу честно» – это был несомненный жест, и я это оценил. И решил спрашивать – от беседы с таким человеком хуже точно не будет.

– Почему именно я?

– Учитель Ван попросил, – мило улыбнулся Мо.

– Так вы знакомы? – обрадовался я. Это был бы для меня лучший выход. Учиться у Мо я хотел и если бы меня Ван передал «с рук на руки», то это было бы вполне «по правилам».

– Даже не знаю, как тебе ответить точно. Можно сказать, «и знакомы и не знакомы». Думаю, ты должен понять.

Этот ответ напомнил мне знаменитую «цигунскую» формулировку «кажется есть и кажется нет» и я решил пока не вдаваться в подробности – уж очень зыбкой была эта почва «кажется есть и кажется нет».

– А зачем это вам? Вы же меня совсем не знаете.

– Я же сказал: учитель Ван попросил. Сегодня я познакомился с тобой и ты мне понравился. К тому же заполучить такого мастера, как ты, в ученики – это редкая удача для любого учителя, сам знаешь, что хороших учеников еще меньше, чем хороших учителей. То, что у начинающего займет лет двадцать, ты освоишь лет за пять. Хотя придется нелегко: начинающему не нужно переучиваться, а тебе многое придется переосмыслить.

Тут я сразу вспомнил старую пословицу, которую Ван повторял мне десятки раз, когда заставлял делать сразу все правильно, не допуская с самого начала никаких ошибок. По этому поводу он говорил так: «Изучать кулачное искусство легко – переучиваться трудно».

– Но, в общем, все не так страшно, – продолжил Мо. – Ты еще не стар и не утратил способности учиться, ты несомненный мастер, тебе не столько придется переучиваться, сколько нужно будет наполнить новым содержанием то, что ты уже знаешь и умеешь.

– Уважаемый мастер Мо, я, конечно, был бы очень рад, если бы взялись меня обучать, – как можно более сладким голосом начал я. – Но почему меня никто не спрашивает? – задал я риторический вопрос, заранее зная ответ.

– Судьба, мой дорогой юный друг, судьба, – ответил он в точности теми словами, которые я от него и ожидал. – И тут невозможно спорить: я китаец, выполняю просьбу твоего вьетнамского учителя (которого, кстати, никогда не видел) о том, чтобы начать учить тебя, когда ты приедешь в Ирландию. И ты скажешь, что это не судьба?! И я уже не говорю о том, каким способом была эта просьба передана…