Взрослое лето - [38]

— Прозоров, ты где? — спросил Макеев, хотя в боксе кроме них и слесаря никого не было.

— Здорово, я тут, — отозвался Дмитрий, не выпуская из рук головку с воротом.

— Выйди-ка сюда.

Пригнув голову, слесарь вышел из-под машины, отряхивая комбинезон.

— А теперь, Дмитрий Сергеевич Прозоров, собирайся и пойдём с нами, — серьёзно сказал участковый, не вынимая правую руку из кармана синей куртки. — К тебе есть серьёзный разговор, давай поскорее и без глупостей.

— Мужики, вы чё?

— Мужики на лесоповале лес валят, — сухо разъяснил незнакомый мужчина, вмешавшись в разговор, и выключил из розетки переноску. — Иди, командир, показывай, где твой шкафчик.

— Да там, в раздевалке, — ошарашенно отвечал слесарь, не отходя от машины, словно ища у неё помощи. — Мне бы тут доделать малость, хватит полчаса, и всё.

— Освободишься, лет через двадцать и докрутишь, — пошутил оперативник.

Дмитрий недоуменно посмотрел на Макеева, словно ища у него защиты, его красноватое от загара и повышенного давления лицо в эти мгновения казалось добрым и родным. Но тот в ответ пожал плечами и отвернулся, равнодушно разглядывая стены ангара.

— Ну у вас и шутки.

— А что так переживаешь-то? — спросил опер, упрямо глядя в перепуганные глаза. — Поджидал, когда придут за тобой? Дождался. Надо было самому к нам притопать, так и на душе легче стало бы, а?

— Не пойму, о чем вы?

— Переодевайся и пойдём. Следователь всё расскажет.

Троица гуськом прошла в раздевалку.

— Открывай, — сказал незнакомец.

— Сейчас, — Дмитрий достал из кармана ключ и повернул на один оборот, дверца металлического ящика распахнулась, противно поскрипывая петлями.

— Не возражаешь, если я гляну, нет ли тут оружия, а то сдуру шмальнёшь по нам, оставишь наших деток сиротами.

— Да смотрите, мне нечего скрывать, — приободрённый видом слесарей, ответил Дима, хотя сердце грохотало в груди, словно поршень после разрыва шатуна.

Опер двумя пальцами ощупал карманы и оглядел шкафчик, ничего опасного не имелось.

— Одевайся, пошли.

— А куда? Почему вы не зачитываете мне мои права? — спросил Дима. — Из-за рыжего журналюги пришли?

— Фильмов буржуйских насмотрелся. А мы, брат, не в Америке. У нас следователь разъяснит тебе твои права и обязанности. Зато мы, в отличие от ихних копов, не палим из стволов по людям без особого повода. Усёк, грамотей. Макеев, что за журналист, почему не рассказал?

— Побил он тут одного паренька нашего, с посёлка. Но тот не стал писать заявление, и я отказал в возбуждении уголовного дела.

Оперативник посмотрел в глаза побледневшего слесаря.

— Буйный, значит, склонный к побегу? Не советую.

— Понял, не дурак.

Диму доставили в опорный пункт полиции. Кабинет участкового не блистал чистотой и не отличался порядком. Вдоль стены стояли два бака с бражкой, в углу куча из змеевиков, мешков не понятно с чем, а ещё банки с соленьями. За столом Макеева как у себя дома, расположился Михаил Владимирович, сдвинув на край бумаги участкового. Перед ним в жёлтых обложках лежало три пухлых тома уголовного дела по факту убийства Белкиных. Рядом светился ноутбук и принтер.

— Михаил Владимирович, вот и господин Дмитрий Сергеевич Прозоров! — сказал оперативник, — Права требовал ему зачитать, учтите. Выходит, любит смотреть американские боевики. Молодец!

— Здравствуйте. Да ничего я не требовал, так, пошутил, — как можно равнодушнее ответил слесарь.

— Приветствую. Присаживайтесь, пожалуйста, Дмитрий Сергеевич! Шутник вы наш дорогой! Видите, сколько народу собрали. Вот сюда усаживайтесь и подвигайтесь ко мне поближе, и я вас быстренько допрошу по факту убийства семьи Белкиных, пока, правда, в качестве свидетеля. А дальше как карта ляжет, зависит, дорогой мой, только от вас. Всё понятно?

— О! Фу-у-у, — выдохнул Дима и опустил голову. — А я тут ни при чём, я ничего не знаю.

— Ну, это мне решать, с судьёй и прокурором, кто здесь при чём, а кто нет. Я, Михаил Владимирович Колумбов, следователь по особо важным делам следственного комитета. Знакома вам такая контора, а? Молчите, ну молчите, ваше право. А о том, почему вы ничего не знаете, мы и поговорим. Это только по телеку следаки и опера беседуют на улице или в кафе, но у нас, к сожалению, не сериал, животы у оперов не болят и ноги не отнимаются. У нас здесь не роман про ментов, у нас суровая правда жизни, никто не верит словам, потому всё будем записывать. А камера с решётками на окнах у нас тоже, заметьте, не киношная, а настоящая, с ужасными запахами и железной дверью. А сейчас, пока я буду заполнять протокол, вы почитаете в уголовно-процессуальном кодексе про свои права и обязанности. Читать умеете?

— Умею.

— Тогда держите, братец.

Дима взял в руки книгу в синем мягком переплёте и попробовал прочитать абзацы, отмеченные следователем. Буквы в глазах плясали, а подлые строчки расползались в стороны и ему не поддавались. Но он собрал свою волю в кулак и кое-как дочитал ненавистный текст статьи. Со школы он переносить не мог эти корявые буквы, книги и всё, что с этим связано, его пугали листы бумаги, заполненные убористым шрифтом. Он не понимал, как Мила или Алёнка могли целый день напролёт не отрываться от книг. Нет, это было выше его понимания!