Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939 - [25]
Введение новой экономической политики означало отступление не только на экономическом фронте, но и в сфере государственной социальной помощи. Чиновники Наркомата социального обеспечения признали, что им недостает ресурсов, чтобы обеспечить помощь всем нуждающимся гражданам. Доклад наркомата, изданный в 1921 году, гласил, что страна находится в переходном периоде и гарантировать социальное благополучие всего народа невозможно, поэтому следует выделять в первую очередь либо «ударные группы населения (рабочих, красноармейцев), либо наиболее социально ослабленные элементы (в случае смерти, мобилизации или полной инвалидности кормильца)». В докладе вновь подчеркивалось, что в будущем социальное обеспечение получат «новые группы населения в соответствии с государственными ресурсами»[172]. Советскому правительству недоставало денег даже на ведущих промышленных рабочих, поэтому — в нарушение принципа, что советские граждане имеют право на социальные пособия и их нельзя считать благотворительностью, — в пенсии часто отказывали инвалидам-рабочим, у которых были сбережения или иной источник дохода. Если выплаты и делались, то они равнялись не полному жалованью рабочих, как было предусмотрено правилами, а лишь некоторой доле от их регулярного заработка[173].
В 1923 году Наркомат социального обеспечения вновь заявил, что его расходы необходимо сократить и советское правительство будет гарантированно снабжать только тех, кто утратил здоровье, «защищая государство, — инвалидов войны и семьи красноармейцев». Он констатировал, что нуждающимся крестьянам придется рассчитывать на взаимопомощь, а инвалиды, не получающие пособия от правительства, должны будут работать в независимых производственных артелях. В заключение было сказано, что «в результате шестилетней войны… мы имеем около 6 миллионов пострадавших. Ясно, что эта колоссальная масса… не может быть целиком взята на государственное обеспечение»[174]. По мере того как производство восстанавливалось, а доходы бюджета росли, советское правительство повышало расходы на социальное обеспечение. С 1924 по 1927 год выплаты социального страхования выросли примерно вдвое. В 1927 году правительство подтвердило принцип, что полная компенсация инвалидности должна равняться полной зарплате, хотя и с оговоркой, что подобные выплаты будут невозможны в случае острой нехватки страховых средств. Многочисленные письма и жалобы, написанные в 1920-е и даже 1930-е годы, свидетельствуют о том, что многие из тех, кто должен был получать пенсию по инвалидности, не получали ее[175].
Безработица, не перестававшая расти в 1920-е годы, вызвала дополнительное напряжение советской системы социального обеспечения. Хотя в теории все безработные рабочие должны были получать пособия по безработице, равные их полному жалованью, на практике советское правительство не имело денег на подобные выплаты. Уже в октябре 1921 года правительственный декрет ограничил предоставление пособия по безработице: теперь оно полагалось лишь рабочим на государственных фабриках, проработавшим как минимум три года. Тот же декрет уточнял, что выплаты квалифицированным рабочим будут зафиксированы на уровне минимальной зарплаты в данной местности, а неквалифицированные будут получать от трети до половины этой суммы. Любой безработный, отказавшийся от предложения работы, потеряет свое пособие[176]. На практике советское правительство не могло себе позволить выплачивать даже сниженную сумму пособия, поскольку число безработных продолжало расти. В 1924 году в советских городах было зарегистрировано 1,3 миллиона безработных. К 1927 году эта цифра достигла 2 миллионов человек[177].
Прошло десять лет после Октябрьской революции, а масштабная программа советской власти по социальному обеспечению так и оставалась по большей части не осуществленной. Принцип всеобъемлющего страхования для рабочих на деньги работодателя и под управлением государства по-прежнему сохранялся, но не был реализован, поскольку высокий спрос на государственную помощь сочетался с нехваткой ресурсов. Советский Союз в 1920-е годы оставался бедной аграрной страной. Лишь в ходе советской индустриализации 1930-х годов экономические ресурсы, оказавшиеся под контролем правительства и приумноженные, позволили создать функционирующую систему социального обеспечения. Контекст советской индустриализации — уничтожение капитализма и создание государственной плановой экономики — оказал огромное воздействие на масштабы и форму советского социального государства.
Первый пятилетний план был попыткой сталинского руководства мобилизовать все существующие людские и природные ресурсы страны и использовать их для ее экономической и социальной трансформации, что считалось жизненно необходимым для обороны и важным шагом на пути к социализму. План требовал кардинального увеличения промышленных мощностей, особенно в сталелитейной и другой тяжелой промышленности. Более того, это была попытка рационализировать экономическую жизнь в соответствии с марксистскими принципами, требовавшими уничтожения рыночных отношений и частной собственности на средства производства. Плановая экономика в сочетании с коллективизацией означала замену мелких (считавшихся неэффективными) производителей и хаоса свободного рынка крупномасштабной государственной промышленностью и подобным же сельским хозяйством. Таким образом, советская плановая экономика была связана с социальным обеспечением в широком смысле этого слова: речь шла о рационализации каждодневной жизни, что должно было позволить добиться максимальной производительности труда каждого человека и максимального вклада в благосостояние общества
