Взорванный разум - [19]

— Тихо, — сказал Джосс и нажал на кнопку переговорника.

— Кто там? — раздался раздраженный голос.

— Глиндоуэр и О'Баннион, доктор Орловски.

— О, входите.

Дверь открылась, и они вошли внутрь. За дверью находилась маленькая площадка, покрытая чем-то, на первый взгляд напоминающим камень. Тот, кто придумал этот материал, был мастером своего дела — даже на ощупь он был холодным. Слева располагалась дверь с надписью: «МОРГ», справа — дверь без опознавательных знаков.

— Куда желаете? — спросил Джосс.

— Мрачные у тебя шуточки.

— Ты еще не видел меня мрачным. — Джосс махнул рукой и подошел к моргу.

Большая и чистая медицинская лаборатория сверкала нержавеющей сталью и белым пластиком. В центре стояло несколько столов. На одном из них виднелось тело женщины, умершей наверху. Над телом склонилась доктор Орловски в резиновом фартуке и маске, со скальпелем в руке.

— Не думала, что вы прибудете так быстро, — заметила она, не отрываясь от работы. — Садитесь, джентльмены, я скоро закончу.

Ивен присел на скамью, с интересом рассматривая обрамленное в рамку древнее издание Анатомии Грея.

— Вскрытие центральной нервной системы? — спросил Джосс.

Она взглянула на него:

— Вы парамедик или что-то в этом роде?

— Органический химик, — ответил он.

— Ага, простите, еще раз, ваше имя Джосс?

— Да.

— Очень приятно. А ваш большой друг?

— Ивен.

— Да яун вир, — улыбнулась Орловски. Ивен ошарашенно посмотрел на нее.

— Муж моей сестры из Уэльса, — рассмеялась она в ответ. Вы уже сталкивались с этим наркотиком?

— Нет, — ответили они в один голос.

— Столкнетесь! И не раз пожалеете об этом. По сравнению с этой штукой крэк и героин кажутся содовой водичкой.

— Вы сказали, это называется 2-гидро-6-пропано-метенпардразин?

— Да, — она отложила в сторону какой-то алый сгусток. — Не буду утомлять вас подробностями. После продолжительного применения наркотик делает часть нервной системы человека невосприимчивой к веществам, управляющим функциями коры головного мозга, такими как память и логическое мышление. Такое же действие оказывает на мозолистое тело место, где соединяются правое и левое полушария.

— Химические рецепторы и их синапсы действуют как замки и ключи… — начал объяснять Джосс Ивену.

— Увеличивается скорость передачи нервных импульсов в «белом» веществе мозга, — объяснила доктор, а также временно увеличивается количество межнейронных связей в ассоциативной цепи.

— Эти изменения временны, в чем и состоит проблема. Привыкание вызывает не сам препарат, а его действие, — продолжила Орловски, затем взяла специальную пилу и склонилась над черепом. Звуки, которые за этим последовали, заставили вздрогнуть даже Ивена. — При приеме терапевтической дозы мозг как бы включает все скрытые резервы и начинает работать быстрее и эффективнее, чем когда-либо. Утерянные воспоминания становятся доступными. Логические функции ускоряются. Мозг начинает функционировать в десятки и сотни раз быстрее обычного.

Раздался громкий треск.

— Вам приходилось когда-нибудь проводить анатомические исследования?

— Только самые элементарные, — ответил Джосс.

— Тогда подойдите и посмотрите, — она сняла верхнюю часть черепа, как будто это была крышка от кастрюли. — Эмоции не так усиливаются, как логические функции. Нажмите на эту педаль, пожалуйста.

— А где ваш ассистент? — Джосс оглянулся по сторонам.

— У меня его нет. Финансы не позволяют, — она взяла другой скальпель, сделала несколько разрезов и приподняла лоскут какой-то беловатой ткани. — Вот оно, то самое место, где пересекаются все пути ассоциативной цепи. Эта штука должна быть плотной и упругой, а что мы видим? Все распадается из-за перестимуляции нервных клеток.

— А разве нет физических симптомов? — удивился Джосс. — Дрожания мускулов и так далее?

— Так долго они не живут, — с горечью ответила доктор Орловски. — Этот эффект мог бы наступить при умеренном употреблении препарата, но никто не употребляет его умеренно.

— И не будут, — покачал головой Ивен. — Представьте, каково возвращаться в нормальное состояние после того, как ваш мозг какое-то время работал в десятки раз лучше.

— Я слышала, что для них интеллект нормального человека представляется чем-то вроде интеллекта малолетнего имбецила.

— Потому они и не бросают, — констатировал Джосс.

— Как вы думаете, откуда наркотик попадает сюда? — спросил Ивен.

Орловски скрестила руки на груди.

— Многое бы я отдала, чтобы узнать это. Думаю, его делают где-то здесь. Скорее всего, его разработал прекрасный профессионал. Такие вещи не изобретают случайно.

— А никаких фабрик по производству наркотиков здесь не находили?

— В этой станции больше потайных мест, чем ходов в муравейнике, — отрицательно покачала она головой.

На экране электронного микроскопа появилась картинка с ажурным изображением. Джосс посмотрел на нее с интересом, но ничего не понял.

Орловски цокнула языком:

— Плохо! Очень плохо! Обычно в этих местах нервной ткани бывают повреждения, а здесь их нет.

— Значит, эта леди принимала очень большие дозы за короткий срок, — кивнул Джосс.

— Да, и это пугает. В таких количествах наркотик еще не был доступен.

— Видимо, его стали больше производить, — сказал Джосс.