Взорванная тишина - [10]

– Баба бабе рознь. Здесь среди офицерш клёвых раз-два и обчёлся… И где они таких берут? Недаром офицеров санитарами называют, подбирают всяких уродин, сверху в ворота не пролезет, а снизу вместо ног прутья, – пренебрежительно отозвался Бут.

– Где ты здесь на точке лучше сыщешь. Я бы сейчас от любой из этих уродин не отказался… засадил бы по самые помидоры. Иной раз так припрёт… Гаджи гад, сумел к замполитше подкатить, дерёт её уже неделю, а тут ходи и облизывайся…

Безбородов, наконец, услышал то, что хотел, но совсем этому не обрадовался – в глубине души он до этого момента всё ещё сохранял надежду, что Наташа напрасно «бьёт тревогу». Значит всё-таки она права и кто… Гаджи Магомедханов, каптёр.

– А я бы такую не смог, – тем временем вновь скептически отозвался Бут.

– Можно подумать, что у тебя тут своя баба есть… Я как представлю как он её на складе, на мешках… Вот сука, с черножопым, получше не могла найти! – негодовал Новосельцев.

– Да брось ты завидовать. На неё смотреть-то противно, рожа страшная, ни жопы, ни сисек.

– Причём здесь рожа, пилоткой прикрыл и не смотри.

– Не, я так не могу, – не соглашался Бут.

– Ну, не знаю тогда кого тебе надо… Командиршу что ли, или Гридневу. Эти конечно бабы сочные и симпотные, но к ним же не подступиться. Думать надо о тех с кем можно… Как думаешь, если к Гаджи в пару набиться? Если ему даёт, может и мне даст, пока замполит в отпуске. Да и потом… На складе ведь закрыться можно. У замполита всё равно не стоит. Давай вместе подвалим?

– Не Паш, я не пойду, западло это… после каптёра.

– Ну, а кого ты здесь ещё…

– Просто не хочу я.

– Да брось… Как бабу голую увидишь, сразу захочешь, точно, по себе знаю.

– Нет, не захочу… Недели три назад, я линию тянул мимо ДОСов и летёхи[6] этого, Зиновьева, бабу видел, так и не захотел, совсем даже наоборот.

– Она, что голая была? – с интересом спросил Новосельцев.

– Почти… в купальнике, бельё вывешивала.

– В купальнике это не совсем то.

– Когда руки подняла, одна сиська у неё из бюстгальтера выскочила. Я в кустах спрятался. Думаю, если вылезти, подумает специально подсматривал. Так и сидел, пока не ушла.

– Ну, и как?

– Да никак, сиськи как шиши, у меня, наверное, больше, смотреть не на что.

– Ну, тебе угодить, точно командиршу надо караулить, чтобы у неё выскочили, у неё как кирпичи…

Безбородов выбрался из кинобудки, после того как Бут с Новосельцевым доели посылку. Он узнал всё что хотел и даже больше. Мысли носились в голове хаотично, с лихорадочной быстротой. Он не ожидал, что его Наташа, так высоко котируется у солдат, мальчишек восемнадцати-двадцати лет, хотя сам тоже считал её самой красивой из всего женского населения точки, полутора десятка молодых, от двадцати двух до тридцати лет женщин. Его не возмущали солдатские солёности «сдобрившие» подслушанный разговор, неблагозвучные восхищения прелестями Наташи. Он закончил военное училище, и сам знал, что чувствуют и как отзываются о женщинах молодые люди, запертые в казарме.

Наташа так и не ложилась.

– Ну что узнал? – почему-то шёпотом спросила она, едва Безбородов вернулся.

– Узнал, – бесстрастно ответил он.

– Всё так, как я предполагала?

– Да.

– Кто?

– Что кто? – сделал вид, что не понял вопроса Безбородов.

– Кто к ней ходит? – в голосе жены сквозило нетерпение.

– Каптёр… Магомедханов.

– Что… Магомедханов?… Это такой симпатичный, стройный кавказец?

– Да.

Наташа изумлённо покачала головой:

– Ведь ему, наверное, где-то двадцать, а ей двадцать семь. Как же он такой гордый, да красивый, а она…

– Будто сама не знаешь, что солдаты все «голодные», и этот «голод» сильнее любой гордости, даже кавказской, – ответил Безбородов, с трудом стягивая сапоги.

– И всё-таки, – Наташа презрительно усмехалась. – Это тот каптёр, о котором ты говорил, что у него интересное имя и отчество?

– Да, и фамилия тоже, Магомедханов Гаджимагомед Шейхович.

– Надо же… какого любовника Ленка себе нашла, не иначе ханского рода… Что думаешь предпринять?

– Не знаю Наташ, давай спать, уже час ночи. Устал я жутко. Завтра на свежую голову…

Безбородов не мог не оценить проницательности жены. И в дальнейшем все действия связанные с её «открытием» обсуждал с ней. Наташа обязалась, по мере возможности, следить за Ленкой, а Безбородов срочно устроил ревизию в каптёрке у Магомедханова – он намеревался как можно скорее убрать его с дивизиона. Но ревизия ничего не дала, каптёр отчитался с мизерной недостачей. Оставалось одно, уволить его в первую, поощрительную партию. Однако это означало, что придётся отставить на более поздний срок того, кто действительно заслужил это право. И всё равно это не решало проблемы. Ведь поощрительная партия будет перед седьмым ноября, а сейчас ещё август… Однако хуже всего то, что в казарме все уже наверняка знают, что замполитша «даёт», и у каптёра скорее всего найдутся последователи. Значит надо избавляться и от замполита с его слабой «на передок» женой. Но это невозможно без «выноса сора из избы», доклада в политотдел полка. Ох, как не хотел Безбородов огласки, и потом без Стаса это было бы некорректно. Потому они с Наташей и порешили, пока не предпринимать никаких «громких» действий и дождаться возвращения из отпуска замполита.