Взломщики - народ без претензий - [27]

— Другой мальчишка захотел бы стать пожарником, а ты — взломщиком!

— Все, чего я тогда захотел, — это научиться отпирать замок в ручке. Сначала я попробовал орудовать отверткой, но она не пролезала в щель. Столовый нож пролез, но засовчик все равно не зацеплял: нож плохо гнулся. Тогда мне пришла в голову мысль сунуть туда пластиковый календарик — ну, знаешь, такие еще страховые агенты раздают, и ты, как дурак, таскаешь его целый год в бумажнике. Я сообразил, как запластырить замок задолго до того, как узнал, по какому принципу это делается.

— Что это такое — запластырить?

— Это от слов «пластик» и «тырить». Если у вас сделан замок, запирающийся без ключа, простым закрытием двери, то знайте: этот замок можно запластырить. Иногда это легко делается, иногда труднее — в зависимости от того, насколько плотно сидит в раме дверь. Но по идее такой замок всегда отпирается.

— Потрясающе! — Рут снова повела плечиком, а я говорил и говорил о своих ранних опытах и об особом душевном подъеме, когда доводилось работать над замком. Рассказал и о том, как первый раз влез в соседскую квартиру. Дело было днем, когда никого не было дома. Я вытащил из холодильника несколько кусков холодного мяса, из хлебного ящика — хлеба, сделал бутерброд, поел и аккуратно убрал после себя.

— Главное для тебя было — открыть замок, да?

— Да, открыть замок и попасть внутрь.

— Воровать, значит, начал позже?

— Позже, если только съесть чужой хлеб не воровство. Но ненамного. Когда попадаешь в пустую квартиру, сразу начинаешь соображать, нельзя ли тут чем-нибудь поживиться. Отпираешь дверь, асам в это время думаешь, какая добыча ждет тебя за ней, — вот в чем смак.

— А опасность?

— Опасность только придает остроту ощущениям.

— Берни, на что это похоже?

— Что, взлом?

— Угу. — Лицо Рут застыло от напряженного ожидания, рот приоткрылся, на верхней губе выступили капельки пота. Я положил руку ей на бедро. Жилка под моей ладонью дернулась, как тронутая струна. — И что ты при этом чувствуешь?

Я водил рукой по ее бедру.

— Чувствуешь, что тебе хорошо. Очень хорошо.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Что переживаешь, когда тайком лезешь в чужое жилье?

— Возбуждение.

— Могу себе представить. — Кончиком языка Рут лизнула нижнюю губу. — А страх?

— Немного и страх.

— еще бы! Скажи, а возбуждение похоже... м-м... на сексуальное?

Я от всей души рассмеялся:

— Это зависит от того, кто там находится... Шучу, шучу! Думаю, что сексуальный элемент да, присутствует. Ведь открывание двери можно рассматривать и как символ. — Рука моя тем временем продолжала двигаться — от колена к талии, от талии к колену. — Найти нужное положение инструмента, нажать здесь, потом там, и вот дверь потихоньку приотворяется, и ты аккуратно протискиваешься, входишь...

— Да, да...

— Само собой, есть ребята, которые орудуют фомкой или просто высаживают дверь ногой. Такие олицетворяют грубый секс, без всяких там тонкостей. Ты не находишь, а?..

Рут надула губы:

— Ты все дразнишь меня!..

— Самую малость.

— Я ведь никогда не была знакома со взломщиками. Мне хочется узнать, на что это похоже, когда вскрываешь чужую квартиру.

Глаза у нее были сейчас синие-синие и смотрели на меня с потрясающим простодушием. Я приподнял ей пальцем подбородок и чмокнул в кончик носа.

— Узнаешь, — сказал я.

— Что-что?

— Через пару часов сама увидишь, как это делается.

* * *

Задумка показалась мне чрезвычайно разумной. Признаю, Рут не знала себе равных в умении выбить по телефону любые интересующие ее сведения, и не исключено, что утром она вытянет адрес Весли Брила у его агента. Но зачем откладывать? Кроме того, агент может сказать Брилу, что был такой звонок, а если он и сам повязан, наши вопросы наверняка вызовут у него подозрение. Зачем нам заранее открывать карты? Это с одной стороны.

С другой — контора Питера Алана Мартина находится в доме на углу Шестой авеню и Шестнадцатой улицы. Если и существует более легкое дело, нежели ограбление в административном здании после рабочего дня, то мне таковое неизвестно. Я выйду оттуда как минимум с адресом Брила в считанные минуты и без всякого риска. А если к тому же повезет... Тогда как обычно. Разве знаешь, что попадется, иногда такое попадается, о чем не думал, не мечтал.

— Но тебе же придется выйти! — озабоченно сказала Рут. — Тебя могут узнать.

— Я изменю внешность.

Она оживилась:

— Можно грима раздобыть. Думаю, что у Рода есть. Я сумею наложить. Для начала усы...

— Усы я уже днем пробовал, причем настоящие. Не то. А грим он и есть грим, как искусно его ни клади. Только привлекаешь внимание... Подожди-ка секунду.

Я подошел к шкафу, незаметно вытащил парик и кепку и выскочил в ванную комнату. Там я примерил их перед зеркалом и совершил театральный выход. Рут ждала в комнате.

Я начал церемонно раскланиваться, но парик и кепка свалились у меня с головы. Она громко расхохоталась, чересчур громко, громче, чем заслуживало мое представление.

— Смешно, но не очень, — сказал я.

— Не обращай внимания! У меня, наверное, истерика начинается. Пара заколок, и порядок. Неудобно, если потеряешь волосы на улице.

«Ничего я вчера не потерял», — подумал я, но промолчал. Надо было раньше рассказать о моей вылазке, а сейчас не стоит — неловко.