Взлет - [12]
Но все равно члены коллегии скрепя сердце согласились с моей точкой зрения только после того, как я с цифрами в руках показал, что, если будет принята предложенная программа и развернется строительство дредноутов, мы не сможем выстроить новую базу флота в Мозампо, который отошел нам в аренду на девяносто девять лет (Порт-Артур уже сейчас был маловат и располагался слишком далеко от потенциального ТВД), необходимо будет забыть о программах совершенствования кораблей других типов и об интенсивной боевой подготовке. И вообще о содержании флотов. Чего уж тут говорить, если вся пятилетняя программа строительства новой главной базы Тихоокеанского флота в Мозампо должна была обойтись нам в стоимость всего пары дредноутов. А тут предлагалось построить двенадцать дредноутов, по серии из четырех кораблей для каждого из флотов — Балтийского, Черноморского и Тихоокеанского. Причем это явно было только началом…
Признаться, я был не совсем честен. Деньги найти труда не составляло. В конце концов, по моим расчетам, наша экономика по суммарным объемам сейчас выходила (если уже не вышла) на третье место в мире, наступая на пятки Германии. То есть деньги в бюджете были. Но во-первых, стране требовались средства для освоения перешедших под ее полный контроль территорий, поэтому Витте настаивал на продолжительном периоде «неувеличения» военного бюджета, а то и на резком его сокращении, и я склонялся к тому, чтобы поддержать его. В моратории на увеличение, конечно, а не в сокращении. Иначе можно до такого досокращаться… В конце концов, сейчас наш флот уже был никак не слабее, чем тот, с которым страна в той истории, что здесь знал только я, подошла к Первой мировой войне. Поскольку здесь мы не потеряли корабли Первой и Второй тихоокеанских эскадр и обустроенную военно-морскую базу в Порт-Артуре. А ведь и в той истории флот вполне удерживал позиции. Ну, пока не начались революционные брожения…
Короче, даже с учетом того, что эти корабли к началу Первой мировой войны значительно устареют, я полагал, что три-пять лет до начала программы обновления флота у нас есть. А в этот период деньги, которые иначе пошли бы на кораблестроительные программы, надо потратить на создание «кубиков», из которых потом можно довольно быстро «собрать» необходимые нам корабли.
Что это были за «кубики»?
Во-первых, я собирался разработать и полностью отработать новое вооружение. Сейчас на флоте безраздельно царствовали одно- и двухорудийные башни. Между тем, насколько я помнил, типичной башней крейсеров и линкоров более позднего времени была трехорудийная. Правда, мои воспоминания касались скорее сведений о временах Второй мировой войны и более поздних, ну, когда американцы модернизировали три своих старых линкора типа «Айова», установив на них «Томагавки», «Гарпуны», зенитные комплексы и электронику и снова введя в состав флота. Я тогда еще служил, и замполиты вовсю разорялись — мол, агрессивные устремления, угроза миру во всем мире… И фотографий американских монстров публиковалось достаточно. Поэтому кое-что в памяти отложилось. Да и потом фотки линкоров на просторах Интернета встречались частенько, хотя бы в качестве фона открыток ко всяким мужским праздникам. Кроме того, когда я уже много позже попал в Англию, там неподалеку от Тауэрского моста увидел корабль-музей, английский крейсер «Белфаст», у которого главный калибр также располагался в трехорудийных башнях. Вот и появилась мысль сначала отработать конструкцию трехорудийной башни, а уж потом заморачиваться кораблями. Тем более что проблема модернизации береговых укреплений сейчас стояла перед нами намного острее, чем перевооружение флота.
Большинство береговых батарей были вооружены жутко устаревшими системами, часто даже под дымный порох. Причем практически все батареи располагались на открытых позициях, то есть защищенных в лучшем случае валами земли или кирпичными брустверами. Те же, что размещались в казематах старых фортов, находились едва ли не в худшем положении, поскольку устаревшие казематы не обеспечивали никакой защиты от современных снарядов крупного калибра. Скорее наоборот — щебень, в который превращались кирпичи старых казематов при попадании в них современных снарядов, становился еще одним поражающим фактором, выкашивающим расчеты орудий береговых батарей похлеще любой шрапнели. В то же время, насколько я помнил, даже во Второй мировой войне батареи, представлявшие собой башенные установки на вкопанном в землю бетонном каземате, вполне успешно сопротивлялись даже сухопутным атакам. Тридцатую батарею Севастополя немцы не могли захватить, пока у нее не закончились снаряды, несмотря на массированные атаки пехотой и танками с минометной и артиллерийской поддержкой. Даже подтянутые немцами «Дора» и «Густав» не помогли — уж больно малоразмерная цель оказалась для этих монстров, так и не попали. А мощно бронированным башням было наплевать даже на близкие разрывы. Нам в училище про Тридцатую батарею много рассказывали. Ну как же — герои-артиллеристы и все такое…
Но делать просто трехорудийную башню с максимальным из имеющихся сейчас на вооружении нашего флота двенадцатидюймовым калибром я тоже не хотел. Вроде бы у тех же американских линкоров калибр был где-то четыреста шесть миллиметров. Точно я не помнил, но все калибры морских орудий, как правило, кратны английскому дюйму. А четыреста шесть миллиметров — это примерно шестнадцать дюймов. Так что, скорее всего, я угадал. А японский линкор «Ямато» имел и еще более впечатляющий калибр. Поэтому я сделал вывод, что тех трехсот пяти миллиметров, которыми был вооружен «Дредноут», скоро будет не хватать. И выдал своему заводу задание разработать трехорудийную башенную установку максимально возможного калибра, при котором обеспечивалась бы боевая скорострельность не менее двух выстрелов в минуту, дальность стрельбы не менее двадцати миль и живучесть ствола не менее трехсот выстрелов полным зарядом. Ну и остальные «вкусняшки» типа лейнированного ствола, который мы в максимальной секретности разрабатывали уже полгода, также должны были присутствовать… Вот только я сильно сомневался, что более или менее приемлемый вариант подобной артустановки появится раньше, чем через год-два.
Став главой лузитанского клана изгнанников Корт, Ник-Сигариец вынужден готовить своих подопечных к решающей битве с конкурентами из враждебного клана. Единственная возможность противостоять сильному противнику, восстановив оборонительные механизмы и пополнив число бойцов, – это раскрыться перед земными правительствами и попросить их о помощи в обмен на инопланетные технологии. Мировые державы охватывает паника, когда они узнают, что прибывшие из космоса лузитанцы массово принимают гражданство Российской Федерации…
Говорят, у попаданца — не жизнь, а рай. Да и как может быть иначе? И красив-то он, и умен не по годам, все знает и умеет, а в прошлом — если не спецназ, то по крайней мере клуб реконструкторов, рукопашников или ворошиловских стрелков. Так что неудивительно, что в любом мире ему гарантирован почет, командование армиями, королевская корона и девица-раскрасавица.А что, если не так? Если ты — обычный молодой человек с соответствующими навыками? Украденный неизвестно кем и оказавшийся в чужом и недружелюбном мире, буквально в чем мать родила? Без друзей, без оружия, без пищи, без денег.
1812 год. Наполеоновское нашествие на Россию развивается вполне успешно для французов и их союзников. Вот-вот должна пасть древняя столица русского государства Москва. На поле битвы появляется новый полководец — князь Трубецкой. Он ведет на врага своих партизан, изящным взмахом офицерской шпаги направляя дубину народной войны. Даже самому Наполеону становится не по себе, а ведь он еще не знает, что в облике русского князя скрывается наш современник, подробно изучивший тактику и стратегию самого Бонапарта и владеющий методами ведения боевых действий XXI века…
Еще вчера ты был мелким коммерсантом, и самой большой твоей проблемой был неудачный день или похмелье после дружеских «посиделок». А сегодня — все изменилось. Ты совсем один. Безоружный. В чужом, непонятном, смертельно опасном мире.Точнее, не просто — в мире.Это — Ком.Место, где сходятся, проникая друг в друга, десятки, а может, и сотни Вселенных.Место, площадь которого невозможно измерить.Место, где не действуют привычные законы бытия.Здесь нет понятия «как обычно». Здесь возможно все. И умереть здесь — куда проще, чем выжить…
Первый натиск Единения канскебронов отбит. Но многим в империи кажется, что война уже выиграна и пришло время воспользоваться результатами победы. А любому давно известно, что для того, чтобы подгрести под себя самый сладкий кусок, хороши все средства — обман, предательство, шантаж. Но действительно ли война уже выиграна? И как на все это отреагируют берсерки?
Что такое элита? Какой она должна быть? И что произойдет, если представитель настоящей, истинной элиты внезапно окажется в ситуации, о которой он ничего не знает? В месте, где он — никто? Например, в городе Бресте июня 41 года, 22 июня… Выживет ли он? И если да, то что он сумеет сделать с людьми, с которыми свела его судьба, и с миром, в котором оказался?
История о том, как пятеро друзей, наших современников, оказались в древнем Риме, отчего довелось им пройти через разнообразные приключения — под девизом: наш человек нигде не пропадет, и вовсе не потому, что он никому не нужен.
Кто-то представляет себе время в виде прямой линии, устремленной из прошлого в будущее. Кто-то – в виде реки, ветвящейся и петлистой. Но в действительности это бесконечный каскад лабиринтов, и только счастливчики точно помнят, что было в предыдущем лабиринте, и только мудрецы прозревают, что произойдет в будущем… потому что прошлое и будущее могут варьировать в широком диапазоне.
Изящная альтернативная история на тему — что было бы, если бы великий русский писатель Антон Павлович Чехов не умер в 1904 году, а жил бы еще целых сорок лет.Как бы он принял революцию, большевиков, и Ленина? Какое влияние бы оказывал на умы и стремления своих современников?Примечание:Первая половина повести — отредактированные фрагменты эссе Сомерсета Моэма «Искусство рассказа».Впоследствии «Второе июля...» стало эпилогом романа «Эфиоп».
Ранний рассказ Василия Звягинцева. Позднее «Уик-энд на берегу» Звягинцев включил практически без изменений как небольшую историю в роман «Андреевское братство».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Древние говорили: самый долгий путь начинается с одного шага. Землянин Ник, волей судьбы заброшенный в чужой мир за многие тысячи световых лет от родной планеты, мог бы добавить к этому: но для того, чтобы сделать этот шаг, нужно осознавать, во имя чего ты его делаешь. Ведь человек может все. Действительно все. Все, что он осознал своей целью. Сколь бы грандиозной, неосуществимой, фантастической она ни казалась…
Здесь его знают как капитана Куницына – человека, который способен не только творить настоящие чудеса, но и учить тому же других. И главное из этих чудес – побеждать там, где победа немыслима. Идти до конца. С успехом противостоять элитным частям Вермахта, изо всех сил рвущимся к самому сердцу Советского Союза в страшное лето 1941 года.Его настоящее имя – Арсений Александр Рэй. Он – гвардеец императора из мира далекого будущего. Его цель – помочь своей новой Родине не только закончить самую страшную в истории человечества войну с минимально возможными потерями, но и стать настоящей Империей.
Потерять руководящий пост в компании, особенно если ты профессионал в узкой области, — это проблема. Однако Алексею Андреевичу Коржину повезло: ему не только предлагают работу, но и дают возможность воздать по заслугам обидчикам. И надо же было перед решающими переговорами свалиться с лошади! Очнулся Коржин там, где и падал, — в Санкт-Петербурге. Только не в XXI веке, а в XIX. И из зеркала на него смотрела не собственная стареющая физиономия, а лицо 33-летнего генерал-адмирала Российского флота великого князя Алексея Романова…На престоле император Александр III, страна богата непризнанными талантами — Попов, Тимирязев, Мичурин, Мосин.