Взлёт - [4]

– Я никогда не пойму, наверное, на каком языке вы, девчонки, разговариваете, но ты сейчас сказала то, что я, типа, о тебе думаю?

– Если ты имеешь в виду, что встаешь и уходишь из-под лучей моего солнца и из моей жизни – прямо сейчас и навсегда, – то мы определенно на одной волне, – безмятежно отозвалась я, ерзая на полотенце, подставляя солнцу лицо и пытаясь притвориться, что Джудова мордашка вовсе не вызывает в моей голове неприличные мысли. Если б не длинный шрам, пересекающий по диагонали левую скулу, парня можно было бы назвать совершенным.

Совершенно не мой тип. Пришлось напомнить себе об этом. Да что там – убеждать себя пришлось.

Джуд все еще задумчиво морщился, словно пытался разгадать загадочнейшую из загадок.

– Какова причина этого обалделого взгляда? – поинтересовалась я.

– Такова, что я впервые встретил девушку, которая меня отшила. – Он не сводил с меня глаз, но теперь в них читалось что-то новое.

Я поднялась и села, запихивая учебник в сумку.

– Ну извини, конечно, что поставила твой мир, в котором так не уважают женщин, с ног на голову, но больше мне тут, кажется, делать нечего.

– А что это за порода? – вдруг резко перебил Джуд. В его голосе больше не слышалось угрожающих нот.

Продолжая складывать в сумку пляжные принадлежности, я подняла глаза и даже замерла на мгновение, чтобы понять, он серьезно или шутит.

– В нем много пород намешано, – медленно начала я, краем глаза следя за парнем – вдруг это очередная ловушка?

– То есть это дворняжка.

– Нет, – возразила я, любуясь лохматым зверем – пес по-прежнему скалил зубы на Джуда. – Он всесторонне развитый.

– Мда. Лучшей попытки сделать отстой не таким отстойным я еще не слышал. – Джуд крутил на пальце мяч.

– Нет. Это мой способ видеть мир таким, какой он есть. – Почему-то мне казалось, что я оправдываюсь, хотя вовсе этого не планировала. – И этот отстой, да будет тебе известно, предыдущие хозяева избивали, пинали, морили голодом и жгли в огне. А потом сдали в приют, когда он имел наглость сожрать сэндвич с тунцом, который они же сами и оставили на столе. И этот отстой должны были сегодня усыпить – всего лишь потому, что в жизни ему досталась короткая соломинка.

Джуд вновь перевел взгляд на собаку и скривился.

– Так ты его сегодня из приюта забрала? Из всех псов, которых могла взять, ты выбрала самую жалкую пародию на настоящих собак, какие я только видел?

– Не могла же я дать ему умереть только потому, что его угораздило столкнуться с подонками? – Я поморщилась: что скажут на это родители? – Да ты только посмотри на беднягу. Люди издевались над ним, а он беспокоится, как бы сейчас меня защитить. Разве могла я не спасти его?

– Могла, потому что такого уродливого пса еще поискать. Он же почти лысый… И я ни на шаг ближе к нему не подойду, а то еще без яиц останусь. Уверен, что от него несет, как от тухлятины. Хотя…

Джуд вдруг склонился, отвел волосы с моего лица. Носом он практически уткнулся мне в шею. Я затрепетала. Этот парень знал, что делает. Скользящие касания и легкое дыхание могут сокрушить даже самую стойкую девушку, и потому я изо всех сил боролась с охватившей меня дрожью, а то как бы его раздутое эго не лопнуло. Нет уж, пусть дурочки трепещут, всего лишь оказавшись рядом с ним.

– Нет, здесь пахнет только сладостью и невинностью, – прошептал Джуд мне в шею и нагло ухмыльнулся. – А вот твоего рассадника блох неплохо бы вымыть, и не один раз.

Пес вновь залаял – лохматому охраннику не нравилось, что Джуд так близко ко мне. Парень засмеялся, но все-таки отстранился.

– А что сказали родители, когда ты привела домой этого Куджо?[2]

Пришел мой черед кривиться.

– Ага. Дай-ка я закончу за тебя, не возражаешь? Твои родители понятия не имеют, что обожаемая дочурка у них за спиной тащит в дом сомнительного зверя с подозрительным прошлым.

Я скривилась еще сильнее – Джуд озвучил то, что я планировала чуть приукрасить.

– И раз я оказался таким провидцем, давай уж и остальное угадаю. Например, как они на это отреагируют. – Он поднял глаза к небу, постучал пальцами по подбородку. – Мм… Тебе скажут, что от таких уродцев надо избавляться, как от плохих привычек, и велят отвести его туда, где взяла.

Я протяжно выдохнула:

– Может, и так.

В голове крутились возражения для родителей, но ни одно из них не казалось достаточно убедительным. Отец по умолчанию встанет на мою сторону, это я знала, но с мамой – совсем другая история. А папа еще несколько лет назад уяснил, какой неприятной может стать его жизнь, если он не пожелает плыть с мамой в одной родительско-воспитательной лодке.

– Так зачем ты это сделала? – спросил Джуд, по-прежнему не сводя взгляда с собаки, как будто это не пес, а головоломка какая-то. – Ты не производишь впечатления девушки, которая будет спорить с родителями.

– Я и не буду. Но недавно у нас в жизни произошли кое-какие изменения, и я просто не смогла отказаться.

Вот уже больше года я занималась реабилитацией брошенных собак. Меня знали все работники ближайших приютов, все волонтеры. Кроме того, в старой школе я была председателем группы «зеленых»; три года присматривала за тем, как развозят игрушки по детским домам; каждую неделю проводила уроки в начальной школе по соседству; наконец, руководила ежеквартальной распродажей выпечки, все вырученные деньги от которой шли семьям военных, служивших за границей. Вот-вот начнется новый учебный год в новой школе, и я не знала, чего ожидать, и даже не была уверена, что чего-то жду. Есть там вообще кружки, соответствующие моим интересам? А если есть, то примут ли они девчонку, которая перевелась к ним из дорогой частной школы?