Взгляд зверя - [58]

Пока я упрашивал Шона, Ивэйдан уже скрылся из вида. Ни его, ни его противников в небе не было видно. Неужели я опоздал? Нет, такого просто не могло быть! Мой отец не мог проиграть бой просто так, да ещё и каким-то безмозглым людям в драконьих телах!

Через подходы к пещере, в лес, вела широкая тропа.

Между деревьями тускло мерцал свет, и я догадался, чем был его источник. Я надеялся, что догадки мои ошибочны, и что это пылает не отец. Нужно было бежать, и бежать быстро, что бы успеть. «Надеюсь, я не опоздал!» – кричал я про себя, и помчался к лесу со всей силой, которая у меня только была.

Я пробежал между толстыми столбами деревьев, и перешел с бега на шаг, оглядываясь кругом. Воздух содержал отчетливый запах гари, и я не мог понять, откуда этот запах идет. Лишь позже до меня дошло, что он идет отовсюду. Земля была усыпана сожжёнными драконьими тушами. Я находился среди страшной свалки трупов, и как только мне на глаза попадался очередной мертвый дракон, я всматривался в него, надеясь не увидеть в нём отца.

Я брел по лесу, и казалось, что деревья недовольно передо мной расступаются, хмуро глядя мне в след. На меня вроде никто не смотрел, но чудилось, что смотрят со всех сторон и смотрят не добро.

Услышал рёв, который эхом разнесся по лесу, и добрался до моих ушей, я насторожился. Вытянув шею, я стал осматриваться, пытаясь увидеть источник звука. Это точно был рев отца, но откуда он исходил? Вроде бы я четко видел свет, когда меня не было в лесу.

Посмотрел в разные стороны, и увидел, как из-за небольшого заросшего холма к небу тянется черный дым. Наверняка отец был там, и я бросился туда.

Полил сильный дождь.

Выглянув из-за холма, я увидел отца, лежащего на островке, окруженном бушующей рекой. Дождь размешивался с кровью отца, и вместе они составили красную полоску, которая тянулась к беспокойной водной глади.

Кровь в жилах застыла, и сердце будто перестало биться, словно куда-то исчезнув. Отец совсем не двигался, и не подавал признаков жизни, лежа в безмолвии. Я с опаской огляделся, ведь драконов, которые упали с ним, нигде не было видно. Уверенность в том, что они были ещё живы, крепла во мне каждую секунду.

Я осторожно, но быстро спускался с холма. Земля, размягченная водой, стала вязкой, будто болото. Я поскальзывался, с трудом пробираясь к островку, и вскоре доплел до речушки. Взглянув на отца, я приподнял лапу, готовясь броситься в воду.

Что же с ним? Почему он не встает? Почему ни на что не реагирует? Я надеялся, что он лишь притворялся, что бы враги потеряли к нему интерес, я надеялся, что он устроил засаду.

– «Пап?» – Подумал я жалобно, надеясь, что он мне ответит.

Нет, я не хотел верить, что он мертв. Я был уверен, он жив. Мой отец не мог умереть. Он бессмертен, и он должен жить вечно, он не мог умереть! – «Пап! Тут никого нет! Вставай!»

Он не отвечал, и мне показалось, что он крепко уснул, или ранен так сильно, что потерял сознание. Крылья отказывались меня слушаться из-за охватившего меня волнения. «Значит, пешком!» – подумал я. Шон слез с меня, и я прыгнул в речушку. Меня тут же окутала ледяная вода, встречая сильным и неприветливым течением. Почувствовав лапами илистое дно, я высунул голову из-под воды, и торопливо двигался к противоположному берегу. Вода забрызгивала меня, и стремилась утопить. Она пыталась проникнуть в любую щель, она лилась под чешую, и заливала рот с ноздрями. Я давился ей, и откашливался, иногда спотыкаясь о камни, и на миг ныряя. Я выныривал, и упорно двигался вперед. Чертова река не хотела, что бы я добрался до острова. Она была маленькой, узкой, но очень подлой. Река словно стала глубже, и чтобы не утонуть, мне приходилось почти полностью вытягивать шею. Страх витал везде, и во мне, и в реке, и в небе.

Я лишь будто пытался оттянуть неизбежное своими мыслями: «отец жив, он не умер, он просто спит, или без сознания. Вот сейчас я доберусь до него, толкну, и он встанет!»

Добравшись до другой стороны реки, я яростно вцепился когтями в сырую землю, и вскарабкивался, то и дело соскальзывая вниз. «Ещё раз! Я смогу!» – прыжок. Мне удалось зацепиться за край обрыва, и, взмахнув крыльями, я оттолкнулся от воздуха, взобравшись на остров.

Отец лежал так же, не двигаясь, не дыша, и не издавая не звука. Он был истерзан; то тут, то там, я видел кровавые следы от укусов. Этого не могло быть. Он не мог умереть вот так, это могло случиться с кем угодно, но не с ним. Он же был моим отцом, моим вечным отцом, которого я никогда не должен был потерять.

Он лежал, – огромный и неподвижный, – не издавая и звука.

– «Пап?»

Я обошел его кругом, будто щенок, боявшийся разбудить спящего хозяина. Глаза отца были широко открыты, но когда я проходил мимо, он не реагировал на меня. Его зрачки не реагировали на свет, не становились шире, или уже. Он, наверное, спал с открытыми глазами, или, приняв меня за врага, притворялся мертвым.

Что угодно, но только не смерть.

– «Папа?»

Кровь текла из его открытых ран, и я боялся приближаться к нему, иначе мог навредить ещё больше. Мне было очень страшно. Настолько, что я задрожал, будто при 30-ти градусном морозе. «Ты сможешь, сынок. Главное стремись, делай, и всё получится» – вспомнил я его слова, и меня тут же стала терзать душераздирающая боль, проникшая в каждую клеточку моего тела. Я добьюсь, папа, добьюсь, обязательно. Добьюсь всего, что хотел, только, пожалуйста, встань!