Взгляд зверя - [53]

– «Сынок!» – Подумал Ивэйдан, и обрадовался, увидев его живым, хоть и не понял, к чему издеваться над покойником. – «Сынок! Давай выбираться!»

Было странным, что Гринадан не отреагировал на вскрытие двери. Не выдержав невнимания, Ивэйдан зарычал, и Гринадан изогнул шею, оторвавшись от своего увлекательного занятия.

– «Почему ты молчишь?! Нам надо улетать! Люди тебя щадить не станут!»

Недовольно зарычав, Гринадан резко повернулся, и бросился к Ивэйдану, вцепившись ему в морду, и став терзать его лапами. Первым делом Ивэйдан испытал не боль, а удивление.

Расширив глаза от удивления, Ивэйдан вскоре ощутил заполнившую голову боль, и казалось, что его хлестают плетью, после которой остаются саднящие кровавые следы. Он стал мотать головой, пытаясь сбросить сына, но тот прицепился так сильно, что было не оторвать. Гринадан находился совсем рядом с рогами Ивэйдана.

Сделав резкое движение в сторону, Гринадан сорвался. Дёрнув головой, Ивэйдан случайно вонзил длинный рог ему в горло. Сердце Ивэйдана защемило, и он в ужасе замер, стараясь не двигаться. Гринадан стал брыкаться, отталкиваясь передними лапами лба отца, и пытаться соскочить с рога, по которому стекала кровавая дорожка.

– «Сынок! Нет, не шевелись! Замри!» – Отчаянно думал Гринадан.

Единственное, что не давало крови брызнуть из горла Гринадана, это рог, и Ивэйдан боялся его вытащить. Как лучше было поступить? Закончить мучения сына, вынув рог, или оставлять его в шее, сдерживая кровь и надеясь на чудо? Второе было скорее глупой надеждой.

У Ивэйдана был большой боевой опыт, ему приходилось отнимать жизни, но никогда ему ещё не приходилось испытывать боль такой силы, какую он испытывал в момент гибели Гринадана. Погибал его второй сын, и от этого становилось ещё тяжелее. Ивэйдан стиснул зубы, жалобно рыча сквозь них.

– «Не шевелись сынок! Пожалуйста!»

«Прекрати! Ты же мучаешь его!» – Ивэйдан обратился к себе, пытаясь удержать дергающегося Гринадана. Он понимал, что так только оттягивает неизбежное и пытает собственного сына. До боли стиснув клыки, Ивэйдан вынул рог из шеи Гринадана, и с шипением из открывшейся раны забрызгала кровь, заливающая глаза Ивэйдана. Ивэйдан болезненно и громко прорычал, этим ревом оплакивая обречённого на гибель сына.

Ивэйдана бросило в озноб, который леденящий дрожью словно прогулялся по телу. Ивэйдан пытался вывернуться из дверного проема, в котором застрял, лишь бы не смотреть на то, что происходило с сыном, извивающимся от болевых спазмов. Почему Гринадан бросился на него? Что лишило Гринадана рассудка и заставило напасть на собственного отца? Неужели Гринадана так сильно разозлило то, что Ивэйдан сделал в городе? Да не может такого быть. Кем бы ни был его сын, он точно не боец, и тем более он не мог бы напасть на отца! Не мог, морально!

Вывернувшись, Ивэйдан с трудом выбрался наружу, и застыл, терзаемый ужасающей болью. Гринадан, за оставленной позади дверью, жалобно подвывал, и вскоре затих. Ивэйдан не верил, что больше никогда не увидит сына и не услышит его. Он не верил, что больше ничему не сможет научить подрастающего лидера общины. Он не верил, что несколько секунд назад лишился всей своей семьи. Ивэйдан попытался шевельнуться, но не смог. Чувство вины и злости навалилось на Ивэйдана с такой силой, что он лишился возможности двигаться.

– «Прости, сынок!» – думал Ивэйдан. – «Прости меня!»

Но Гринадан не отвечал. Наступила тупая и обидная беспомощность, испытанная Ивэйданом тогда, когда пропал его старший сын Эрегдан, которого найти не удалось. Все дети Ивэйдана погибли в этой проклятой горе.

Люди. Во всём виноваты люди, и их необходимо уничтожить.

***

Дослушав историю до конца, я замер пораженный нелепостью собственной смерти. Как так могло совпасть, что отец найдет именно ту дверь, за которой я нахожусь? Как вышло так, что я был не скован в тот момент, и бросился на него? Неужели Анна была настолько безумна, что кинулась на первого попавшегося дракона? Я распахнул глаза, и смотрел на отца не моргая. Неужели люди, вселяясь в драконов, совсем теряют рассудок? Им наверное так тщательно полоскали мозг, что они слепо подчинялись, вовсе не думая, что творят. Я вспомнил, с какой легкостью Анна предала меня, приведя в засаду, и мне стало грустно.

– «Они ответят за свои поступки. И этот Крис, и все люди», – заметив мою грусть, Ивэйдан пытался приободрить меня. – «Я позабочусь об этом лично».

Я понял, что насилие не способно решить всех проблем.

Мне хотелось возразить отцу, хотелось сказать, что насилие приведёт к насилию и надо искать другой способ решения проблемы. Но это было самоубийством. В данный момент я не его сын, а малознакомый дракон, впервые появившийся в его жизни. Стоило мне задумать что-то против, и отец тут же со мной разделался бы, приняв за шпиона.

Ивэйдан повернулся к сапфиру, и, коротко покосившись на меня, стал разглядывать его.

– «Не стоило мне затевать мир с людьми».

В каком смысле, затевать мир с людьми? Удивился я.

– «В каком смысле?» – Повторил я свои мысли открыто.

– «Думаешь, драконы сами по себе стали жалеть людей, перестав их истреблять? Конечно нет», – отец сел, шевельнув крыльями. – «Наверняка тебе в детстве рассказывали про восстание против тех, кто хотел кровопролития, да?»