Взгляд сквозь столетья - [5]

"Путешествие в землю Офирскую..." - основное утопическое сочинение Щербатова [По свидетельству исследователя творчества Щербатова И. А. Федосова в архиве писателя сохранился набросок еще одной утопии: "Путешествия в страны истинных наук и тщетного знания". ]. Это произведение содержит рассказ об идеальном Офирском государстве, или, говоря точнее, о будущей России, и о том благоденствии, которое ее ожидает, если она примет к сведению утопические рекомендации Щербатова.

Топография "земли Офирской" совершенно прозрачна - она составлена из небольших переделок русских названий: Квамо - Москва, Перегаб - Петербург, Невия - Нева, Голва - Волга и т.д.[ Подробный список расшифрованных офирских Н. Д. Чечулин. Русский социальный роман XVIII названий см. с кн.: века. Спб., 1900, с. 7. ]. Точно соответствует русской и офирская история.

Во всяком случае, на том ее этапе, когда, по словам офирского жителя, "было и у нас повреждение нравов...". Рассказ о нем заключает собственные мысли и оценки Щербатова политики русских монархов и в первую очередь деятельности Петра Великого.

Щербатов признает большие исторические заслуги Петра (в утопии Перегоя), его роль в просвещении России. Перегон "первый учредил познания наук и военного искусства", рассказывает офирец. Но "после победоносной войны с Дысвами (шведами)" офирский император принялся за реформы "противу чаяния и противу естества вещей", которые нанесли государству огромный вред.

Так, он перенес офирскую столицу из древнего города Квамо в Перегаб. Мудрыми офирцами (читай: самим Щербатовым) сразу же "примечены были следующие злы", проистекшие от этого. "Злы" рациональные критики свели в систему и тщательно пронумеровали. Здесь перечисляются и "отдаление государей от средоточного положения своей империи", и "близость к вражеским столицам"; следствием "отдаленности вельмож от своих деревень" стало забвение, "что может тягостно быть народу" - "вопль народный не доходил до сей столицы"; сами дворяне "единый двор отечеством своим стали почитать, истребя из сердца своего все чувства об общем благе". Те обвинения, которые офирцы предъявляли своему императору, Щербатов прямо от своего имени высказывал в многочисленных статьях о Петре ("Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого" и др.), в известном "Прошении Москвы о забвении ее", написанном в форме письма к Екатерине II. Многие щербатовские положения были развиты впоследствии славянофилами, также полагавшими корень зла российской государственности в развитии идей, заложенных Петром Великим.

Но в утопической Офирии в отличие от реальной России политический перелом не заставил себя ждать: страна вернулась к самобытным началам, столица переехала назад в Квамо, общество стало жить по новым идеальным законам. Реформы, если они и проводились, строго соответствовали народным нуждам, были постепенны и разумны. Одна из главных забот офирцев планомерное созидание собственного благоденствия: в стране развиваются ремесла, торговля, строятся новые города.

Судя по всему, проблема рационального градостроительства вообще сильно занимала Щербатова. В ней, так же, впрочем, как и во всем остальном, он выступил против "скороспелости правительственных мероприятий, вытекающих из ложного понятия о силе единоличных распоряжений": "Не от воли государя или правительства, - говорил Щербатов, - зависит соделать город, но надлежит для сего удобность места, стечение народа и самый достаток жителей". Он даже предлагает сеть городского расположения с расчетом доехать до каждого города за дватри дня из любой точки страны. Этому разумному подходу, учитывающему разнообразные экономические факторы, прямо противоречила "градостроительная горячка, охватившая правительство Екатерины и внушенная планом императрицы создать из русского мещанства "третье сословие" на западноевропейский манер (А. А. Кизеветтер).

"Здравый утопизм" Щербатова по этому вопросу историки уже давно сопоставляют с воистину фантастическими городскими прожектами Потемкина. Вот, например, отрывок из "плана" Екатеринослава, представленного Потемкиным. В городе должны быть построены: "...храм великолепный, судилище, наподобие древних базилик, лавки полукружием... пропилеи с биржею и театром посередине, фабрика суконная и шелковая, губернаторский дом во вкусе греческих прелестных зданий, университет купно с академией музыкальной..." По мнению автора проекта, "жители потекут сюда во множестве с избытками своими... и многие, увидев знаменитость нового города, возжелают учиниться жителями его". Но на деле происходило иное: города, построенные по потемкинским проектам, должны были заселяться "огородниками", перевезенными административным порядком из других мест обширной России.

Утопия Щербатова в своей "идеальной" части содержит немало других язвительных намеков на "государственный утопизм" времен екатерининского правления. Сцена несложных приготовлений офирцев к встрече своего императора - явная параллель к знаменитому крымскому путешествию Екатерины ("потемкинские деревни" и т. п.); мирная внешняя политика офирских правителей контрастна воинственным замыслам "славолюбивой" государыни.