Взгляд кролика - [66]

Одна из женщин, сидящих в зале, подняла руку.

— Я полностью поддерживаю позицию Сэко-сан, которая выступала здесь до меня. Невозможно представить себе более наглядный пример загрязнения окружающей среды и нанесения вреда обществу. В этой школе на кухне двойные окна: одно — стеклянное, чтобы в еду не падал пепел, другое — из металлической сетки, чтобы защититься от мух. Разумеется, поварихам тоже приходится нелегко, но с другой стороны у нас не остается выбора: проблеме питания детей в этой школе необходимо уделять гораздо больше внимания, чем в других школах. И мы, родители, больше не в силах мириться с таким положением вещей. Это несправедливо — заставлять большинство страдать из-за того, что с меньшинством обращаются как-то не так. Прежде всего нужно думать именно о большинстве.

После этой женщины выступили еще два-три человека, которые сказали примерно то же самое.

— Кто-нибудь хочет высказать другое мнение? — спросил председатель и выжидающе оглядел зал.

В одном из задних рядов поднялась рука. Это был отец Кацуичи:

— У меня есть несколько вопросов. Первый мой вопрос к рабочим с завода. Почему вы сами не бастуете, а заставляете бастовать своих детей? Они-то чем виноваты? И еще один вопрос к Сэко-сан. Если бы вашего ребенка переселили на насыпной участок и заставили бы ходить оттуда в школу, что бы вы сделали?

На первый вопрос вызвался ответить отец Токудзи.

— Я человек необразованный и красиво говорить не умею. Поэтому я просто скажу, что думаю. Вот тут одна из выступающих, кажется Сэко-сан, сказала, что мол, кончайте, вашими внутренними разборками осложнять жизнь другим людям. Ну, или что-то в этом роде. Так вот, она не права в том смысле, что мы как раз и не хотим осложнять жизнь другим людям и потому решили не бастовать. Между прочим, у рабочих есть полное право на забастовку, но мы крепимся из последних сил. Мы подумали, что если не пустим детей в школу, то от этого пострадают только наши дети, а не другие люди. Это во-первых. А во-вторых, знаете, есть такая пословица — если на тебя искры летят, сам от них и отмахивайся. При переезде на насыпной участок хуже всего придется детям, вот мы и решили — раз это касается в первую очередь их, пусть они попробуют сами постоять за себя. Мы хотим, чтобы они научились бороться за свои права.

Потом на вопрос отвечала Сэко-сан.

— Вот вы меня спросили, что бы я сделала, если бы моего ребенка переселили на насыпной участок и заставили бы ходить оттуда в школу. Я отвечу, что в таком случае я бы четко определила для себя, где кончается моя частная проблема и начинается проблема общественная. Свою частную проблему я уж как-нибудь решила бы своими собственными силами и, поверьте, не стала бы мутить воду и выдавать ее за проблему всего населения.

Отец Кацуичи снова попросил слова.

— Спасибо за убедительные ответы. Должен признаться, что слова представителя завода потрясли меня до глубины души. И присутствующим здесь мамочкам, которых в школьном образовании не заботит ничего, кроме оценок, хорошо бы как следует прислушаться к тому, что сказал этот человек. Мусор — это такая вещь, которую производит каждый из нас, каждая семья. Ну, так и разбирались бы с этим мусором сами, как говорится, сам кашу заварил, сам и расхлебывай. Однако всем понятно, что в условиях современного города это невозможно. Поэтому были придуманы специальные заводы, чтобы уничтожать мусор. Проблема в том, что люди потихоньку начинают забывать, что речь-то идет об их собственном мусоре. И тогда они превращаются в ужасных эгоистов. Мы так сильно хотим, чтобы мусоросжигательный завод перенесли, что совершенно не желаем замечать тех людей, которые действительно могут от этого пострадать. Навряд ли в этом зале найдется хоть один человек, который откровенно скажет, что, если у него самого все в порядке, то плевал он тогда на всех остальных. Таких среди нас нет. Но при этом, посмотрите, мы не желаем замечать тех, кто работает на заводе. Не желаем даже слышать об их проблемах. А все потому, что, как я уже сказал, мы забываем о том, откуда берется мусор. И это именно та причина, по которой я не могу согласиться с Сэко-сан. А не потому, что я на стороне муниципалитета, как некоторые из вас могли ошибочно подумать! — с нажимом сказал отец Кацуичи. Вид у него был очень серьезный.

— Молодец, мясник! Давай, покажи им! — послышались выкрики из зала.

И снова в задних рядах кто-то поднял руку. Котани-сэнсей даже привстала, чтобы разглядеть кто это. Слово взяла мама Джунъичи.

— Некоторые из тех, кто выступал тут до меня, говорили о том, что нельзя допускать, чтобы большинство страдало из-за меньшинства. Еще два-три месяца назад я думала точно так же. Мой сын учится в первом классе. У него хронический лимфаденит. Он никогда не любил шумные игры с другими детьми, чаще всего тихо занимался чем-нибудь в сторонке, сам по себе. Друзей у него почти не было. Но потом он вдруг изменился до неузнаваемости. Полагаю, причина, по которой он так сильно изменился, имеет самое прямое отношение к тому, что мы сейчас здесь обсуждаем. В один прекрасный день классная руководительница моего сына приняла в свой класс умственно отсталую девочку. Эта девочка была серьезно больна. Она не умела разговаривать и даже не могла толком отправлять, так сказать, естественные потребности. Понятно, что классная руководительница уделяла ей очень много времени. В результате у нее оставалось меньше времени на других детей, и родители, в том числе и я, начали волноваться, что это плохо повлияет на уровень подготовки детей, что они начнут хуже учиться. Мы не понимали, как можно ради одного ребенка приносить в жертву всех остальных детей в классе.