Взгляд из угла - [3]

Светленькая не ответила судье, сама спросила:

- У вас совесть есть?

Темненькая сказала, что приговор ей понятен.

16/9/2002 Оправдание Карнавалова

Едва ли не главное литературное событие - книга Владимира Войновича "Портрет на фоне мифа" (М.: "Эксмо-пресс", 2002). О ней больше говорят, чем пишут. Боязно.

Я тоже едва решаюсь. Эта небольшая книжка вроде как подрывает авторитет величайшего из местных (а то и в целой подлунной) современников. К нему и обращена, впадая под конец в открытое письмо:

"Вы напрасно причисляете меня к своим ненавистникам. Никогда чувство, сколько-нибудь похожее на ненависть к Вам, у меня не возникало. Просто Вы очень отличаетесь от мифа, наделившего Вас достоинствами, не совместимыми в пределах одной человеческой личности. Я сам принял скромное участие в создании мифа, но, видя его распадение, не злорадствовал и не злобствовал, а огорчался. А потом решил посмеяться над мифом и над собой не меньше, чем над Вами. А так что же... Вы фигура историческая, уникальная, такой роли в истории ни одному писателю сыграть еще не удавалось и, даст Бог, в ближайшем будущем не удастся..."

Это и есть основная тональность. Как видим, впервые Владимир Войнович старается писать не смешно. Разве что позволяет себе непочтительную иронию - в очень умеренных дозах. А юмору - восхитительному своему юмору - велит молчать, и тот, обидевшись, не вмешивается. Даже и на тех страницах, где Владимир Войнович уверяет читателя и самого себя, будто пафос его книги - борьба с мифотворческим сознанием вообще и с культом личности А. И. Солженицына, в частности.

Но это не памфлет, а мемуар. И не против А.И. Солженицына, - но в защиту Сим Симыча Карнавалова.

Эта несмешная книжка сочинена, по-моему, только ради оправдания другой - смешной.

Был, если помните, у Владимира Войновича такой роман - "Москва 2042". Полный коммунизм, недавно закончилась Великая Бурят-Монгольская война, у власти КПГБ (коммунистическая партия государственной безопасности) во главе с Гениалиссимусом, он же и патриарх всея Руси; население снабжается питанием ("первичным продуктом") по талонам, выдаваемым взамен продукта вторичного, каковой продукт (его сдают по утрам) - основа экспорта, - и все такое.

Ах, какая там Лефортовская Краснознаменная Академическая тюрьма имени Ф.Э. Дзержинского! В каких незабываемо реалистичных подробностях описано посещение Дворца Любви (он же - Государственный экспериментальный ордена Ленина публичный дом имени Н. К. Крупской)!

Но черт попутал Владимира Войновича приплести к этой, с позволения сказать, антиутопии сколько-то ядовитых глав про знаменитого русского писателя, проживающего в нашем времени (герой-рассказчик стартует в будущее из 1982 года, тогда же и возвращается; на Западе роман вышел отдельным изданием в 1987); Сим Симыч Карнавалов, бывший истопник, теперь эмигрант-изгнанник, работает над шестидесятитомной эпопеей в имении Отрадном, что под Торонто...

И много-много забавных подробностей про уклад отрадненского быта, все на один мотив: как неподражаемо серьезно хозяин относится к себе, как ни в грош не ставит никого другого, - ну, и самодурствует помаленьку, - а домочадцы, естественно, подыгрывают.

Была там и такая сцена (она особенно дорого обошлась автору): Карнавалов ранним утром репетирует свое возвращение в отчизну: колокольный звон, домашняя прислуга играет на разных инструментах, жена и теща в сарафанах и кокошниках стоят с хлебом-солью, а герой на белом коне подъезжает к полосатому столбу с табличкой "СССР" и, взмахнув мечом над головой якобы пограничника (переодетого секретаря), вопрошает:

"- Клянешься ли впредь служить только мне и стойчиво сражаться спроть заглотных коммунистов и прихлёбных плюралистов?"

Потом, по ходу романа, эта сцена воспроизводится в другой реальности - в Москве 2042 года: организованный генералами БЕЗО переворот возводит Карнавалова на трон Гениалиссимуса и т. д.

Ну, вот. Вспомним теперь, как любили А.И. Солженицына интеллигенты всех мастей в конце восьмидесятых, как ненавидела его эта самая КПГБ, - понятно, что роман попортил автору и славу, и жизнь, и со многими рассорил, в том числе и с некоторыми близкими друзьями.

Автор стоял на своем, спорил, сердился, страдал. И теперь, через полтора десятилетия, как бы спрашивает: ну что, дескать, поостыло ваше бездумное обожание? убедились, кто был прав? стоило меня так безжалостно клеймить, заушать, замалчивать мою книгу?

В одном он точно прав: клеймить, заушать, даже просто корить за сатиру - сколь бы священной ни казалась ее мишень, - по меньшей мере несправедливо. А замалчивать...

Я тут сам не без вины. В 1989 году "Нева", где я заведовал прозой, собиралась было напечатать "Москву 2042". Да призадумалась. Поскольку держала уже во рту солженицынский "Март Семнадцатого". В результате роман Владимира Войновича вышел отдельным изданием, всего только стотысячным тиражом (а журнал расходился в пятистах тысячах).

Но тираж и успех - вещи все-таки разные. Роман Войновича не то что замалчивали - хотя и замалчивали тоже, - ему как-то не поверили. Не про Карнавалова (не в Карнавалове была там сила), - а вообще. Казалось, опасность, тут предсказанная, уже миновала. Да и Карнавалов этот, если уж всю правду говорить, тогда выглядел совсем не похожим на свой прототип. Лишь позднее оригинал словно бы перенял некоторые черты карикатуры.