Вызов - [51]

– Какого черта это значит? Он что, хотел прервать нашу Линию?

Дедушка вздыхает, качая головой:

– Может быть, но я так и не узнал ничего наверняка. Верховный Совет отправил меня на поиски, и я в конце концов разыскал тебя и камень. И навел порядок в нашей Линии.

До Эшлинг не сразу доходит, что он имеет в виду.

– Ты убил его! – восклицает она наконец, и дед кивает. – Своего сына. Твоего отца. Из той же винтовки, которая сейчас лежит у наших ног. Да.

Эшлинг медленно дышит через нос. Она не знает, что об этом думать, не понимает, что делать с этой информацией.

Дед протягивает ей сложенный листок бумаги:

– Вот координаты того места, куда он тебя отвез. И где он умер.

Возможно, они хотят, чтобы ты отправилась туда.

Эшлинг берет бумажку, смотрит на нее. Это где-то в Италии. Она засовывает листок в задний карман:

– Чтобы я отправилась туда и сделала что?

Дед снова качает головой:

– Возможно, тебе надо увидеть, что сделал твой отец. Возможно, ты должна понять то, что понял он.

– Но он не хотел победить! – восклицает Эшлинг, поражаясь собственной жестокости. Внезапно ее охватывает злость на отца – на человека, которого она не помнит. До чего же она него зла! За попытки каким-то образом предотвратить Последнюю Игру. За то, что он втянул ее в это. За эту вину, которую дедушка носил в душе многие годы.

– Нет, – говорит ее дед. – Он хотел понять. Возможно, девочка моя, у тебя выйдет и то, и другое.

Кристофер Вандеркамп

Китай, Сиань, площадь Хуминь, отель «Гран Меркюр», номер 172

Кристоферу звонит консьерж. Сообщает ему, что Кала уезжает. Она вышла из отеля с сумками и направляется в аэропорт.

Еще слишком рано, поэтому Кристофер не волнуется. Вылет через пять часов, так что он успеет в любом случае: даже если пробки будут чудовищными, двух часов на дорогу до международного аэропорта «Сианьян» хватит за глаза. Сара, кстати, тоже за все дела бралась с запасом – лучше подождать, чем опоздать. Может быть, эта привычка – для всех Игроков общая.

Кристофер принимает душ, одевается, собирает небольшую сумку. Он опять оставит в номере большую часть вещей. Они ему не понадобятся, он не хочет их за собой таскать. Пока у него есть паспорт и кредитки, он может делать все, что нужно: переезжать с места на место, останавливаться в гостиницах, искать Сару. Правда, пару дней назад он получил по электронной почте письмо от матери – та сердится и волнуется за него. Но счет пока не заблокирован.

В такси Кристофер включает смартфон и перелистывает фотографии. Сара, они с Сарой вдвоем. Эту коллекцию он начал собирать с 14 лет, когда они учились в восьмом классе. Тогда еще и года не прошло, как они начали встречаться. Страшно подумать, сколько он о ней не знал. У нее была и другая жизнь, в которой ему, Кристоферу, не находилось места: подготовка, которую она проходила, пугающие умения, которыми она овладела, жестокие испытания, которые она выдержала. И все-таки рядом с ним она по-прежнему оставалась Сарой. Той Сарой, которую он всегда любил.

Водитель включает радио, и песня о любви, которая звучит на китайском, возвращает Кристофера к реальности. Он вспоминает, где он и что делает. Он смотрит на очередную фотографию: Сара стоит перед машиной своих родителей, они собираются ехать в Большой каньон. Хотя, скорее всего, они ездили вовсе не в Большой каньон. Еще одна ложь. Следовало бы сердиться на нее, злиться за то, что она лгала ему все эти годы. За то, что она говорила, будто едет в Большой каньон, или в футбольный лагерь, или в музыкальную школу, – а на самом деле тренировалась, чтобы стать безжалостной убийцей. Следовало бы ее бояться. Но Кристофер не боится. Его пугает лишь то, насколько сильно он до сих пор ее любит, – и неважно, кто она, неважно, что она сделала и чего он о ней еще не знает. На фотографии она машет рукой в объектив. Кристофер улыбается.

Шепчет: «Я люблю тебя».

И машет в ответ.

Сара Алопай, Яго Тлалок

Китай, скоростная автомагистраль Цзинкунь G5

Сара и Яго тоже движутся к аэропорту «Сианьян». Им пришлось бросить «Фулвин» на обочине и угнать пикап «Бриллианс Цзюньцзе», каких на китайских дорогах буквально десятки миллионов. Никто не смотрит на машину, никто их не замечает. Сара ведет, а Яго играет в тетрис на своем телефоне.

– Здорово мы там сработали, Фео.

– Разумеется, – кивает он. – Я знал, что так и будет.

– Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так ходил по стене в реальной жизни.

– Это всё кроссовки, – говорит Яго с притворной скромностью. – То ли дело твой последний выстрел! Хотя мы бы и так проскочили.

Сара улыбается и пожимает плечами, копируя мнимое безразличие Яго:

– Пока мы будем поочередно спасать друг друга, все будет идти как по маслу.

Яго сдерживает улыбку:

– Ага. По-моему, это отличный план.

– Нам нужно привести себя в порядок, прежде чем доберемся до аэропорта, – говорит Сара.

– Вон туда. На заправку.

Сара съезжает с дороги, и они по очереди идут в туалет.

Сара собирает свои длинные волосы в тугой пучок. Подводит глаза, чтобы они казались темнее. Меняет нижнее белье. Меняет всю одежду, выкидывает грязную в урну.

Яго плещется под краном, смывая пыль, и смотрит, как красная вода закручивается в водостоке. Ставит эмалевые накладки на инкрустированные драгоценными камнями зубы. Надевает пару броских и дорогих темных очков. И натягивает на себя черную шелковую рубашку, застегнув ее только до половины.