Выжившая - [85]

– Он сумасшедший, – выдыхаю, нервно усмехнувшись.

– Иногда Оливер перегибает палку, – неожиданно соглашается Маркус. – Шоковая терапия и экспрессивный метод работает не со всеми и не всегда.

– Вы давно его знаете? – настороженно спрашиваю я, не совсем понимая, что подразумевает приятель Оливера под словами «шоковая терапия». Точнее понимаю, но как это может относиться непосредственно к Кейну?

– Достаточно, – кивает белобрысый затылок. – Я юрист холдинга и иногда занимаюсь личными делами Кейна. Сейчас, например, подбираю офис в Балтиморе.

Я напрягаюсь еще сильнее.

– Он собирается открыть новый филиал?

– Филиал? Нет, личный кабинет. Кейн – владелец «Пульса» только формально. Его сфера деятельности лежит в несколько иной области.

– Какой же?

– Странный вопрос, – с недоумением замечает Маркус, наши взгляды снова встречаются. – Вы же его пациентка? Или у вас личные…

– Пациентка? Оливер Кейн врач? – недоверчиво переспрашиваю, решив, что я ослышалась.

– Психолог. Временно отходил от дел, – как гром среди ясного неба звучит шокирующий ответ. – А сейчас вот планирует вернуться и продолжить частную практику. Со слов Оливера, у них это семейное. По отцовской линии. К сожалению, я не был знаком с его отцом.

– К счастью, – бормочу я едва слышно, ощущая полную, абсолютную беспомощность.

Я больше ничего не понимаю. Уничтожена морально и физически, эмоционально истощена и выпотрошена. А если продолжу думать о свалившейся на меня новости, то наверняка загремлю в самую настоящую психушку, надолго обоснуюсь в палате клиники, где содержат маму.

– К счастью? – не оценил черного юмора Маркус.

– Вам повезло, что вы не знали отца Оливера Кейна.

– А вы знали? – озадаченно спрашивает блондин. Обхватив плечи руками, я отрицательно мотаю головой и отворачиваюсь к окну. Разговор потерял для меня какой-либо смысл. Этот парень сказал все, что мог, отыграв свою короткую роль в моем бесконечном кошмаре.

– Сдается, что вы все-таки пациентка Оливера, – вздохнув, делает вывод Маркус. – Не волнуйтесь, он обязательно поможет вам, – я скептически ухмыляюсь, отказываясь как-либо комментировать «утешающие» слова Маркуса.

Глава 22

«Мы все сумасшедшие, каждый

              в своей мере.

До края еще не дошедшие,

    но живущие на пределе…»

Елена Александровна

Спокойная безмолвная тишина, еще неделю назад кажущаяся мне удручающей и нервирующей, сегодня воспринимается как настоящий дар небес. Я направляюсь в мамину спальню, пересилив желание сбросить мокрую одежду еще на пороге и отправиться прямиком в ванную, чтобы как следует отмокнуть и заодно оценить масштабы повреждений, оставленных острым металлическим пером психопата-психолога, предпочитающим выписывать рецепты на коже своих пациентов.

«Как думаешь, что страшнее – быть жертвой монстра или его отродьем?» всплывают в памяти слова Гвен.

«Его сыном», – ответила бы я ей сейчас. Не врет молва, яблоко от яблони…

Интересно, а Гвен Оливер тоже «лечил»? Или это созависимость такая, возникающая между мучителем и жертвой. Своего рода стокгольмский синдром. Или приспособишься, или тебя убьют. Она же не настолько слепа, чтобы не понимать, что происходит, не осознавать масштабы опасности. Иначе откуда замок на двери спальни Гвен?

Только замки не помогут, если Дилан вырвется на свободу. Или Оливер поймет, что Гвен угрожает сохранению его иллюзий.

Она обречена. Сейчас мне даже жаль ее. Гвендолен бросалась на меня и откровенно ненавидела не потому, что я угрожала стабильности Оливера, Гвен боялась за себя. Она абсолютно зависима от него. Если родной брат потеряет контроль, она погибнет первой или продолжит прятать за ним трупы и хранить букеты в своей оранжерее. Они достойны друг друга. Воистину дети своего отца.

Мамина комната все еще хранит аромат духов Руби, в котором проскальзывают легкие сладковатые нотки гортензии. Почему я сразу не сопоставила эти факты, впервые заметив расставленные по всему дому Кейнов вазы с любимыми цветами моей сестры? И что бы изменилось, если бы сопоставила?

Я ложусь на кровать прямо в мокрой одежде, скидываю туфли и вытягиваю ноги. Кошмар никуда не исчез, не растворился, но мне давно не было так спокойно. Здесь, в родных стенах, я чувствую уверенность, безопасность, даже если она мнимая и шаткая. В глубине души я хочу верить, что Оливер Кейн оставит меня в покое, что не осмелится угрожать мне в городе, где так сильно «наследил» его отец. Как бы ни скрывал Кейн свое настоящее имя и не переписывал биографию, правда рано или поздно вскроется. Кто-то из жителей наверняка помнит его лицо.

Мне стоит всерьез подумать над обращением в полицию. Необходимо все взвесить, продумать, чтобы мои слова не звучали как бред. Если у Оливера Кейна действительно есть диплом психолога и разрешение на частную практику, он вполне способен выставить умалишенной меня. Когда нужно, Кейн весьма изворотлив, умен и последователен. По большому счету у меня нет никаких улик против Оливера. Я сама приехала в их дом, существует подписанный трудовой контракт, а Гвен подтвердит, что странно вела себя я, а не собственный брат. И Маркус тоже… Еще есть соглашение о неразглашении и риск схлопотать огромный штраф.