Выживальщик - [12]

– То есть ты предлагаешь уходить?

Артём надолго замолчал. Света терпеливо ждала, не теребя с ответом. Наконец выдохнул:

– Я не знаю, – сжав голову руками, как будто боясь, что она разорвется, как гнилая перезревшая тыква: – Не знаю!

Продолжил уже тише:

– Понимаешь, для меня, если честно, вся эта выживальщическая тема была как… – замялся, пытаясь подобрать слово, пощелкал пальцами, – ну не игра, конечно, скорее вот – хобби! Влад, тот на полном серьезе относился. И Вера, конечно. Они бы сейчас не сомневались ни минуты, а я… Раньше все казалось логично: бабах – ядерный взрыв! Или… – Он иронично улыбнулся: – Инопланетяне. Кругом паника, неразбериха; те, кто посильнее, топят слабых. В смысле отбирают у них еду, шмотки. Кругом разруха, в общем – апокалипсис, версия двадцать первого века. Тогда все просто и понятно: Влад на своем монструозном джипе заезжает за нами, мы все вместе едем, отстреливаясь от обезумевших толп, к дедову кордону, там маскируем машину, пешочком в бункер и закупориваемся. А сейчас?

В горле пересохло, он отпил чаю, продолжил:

– А сейчас бабах – и? Что это, ядерная война? Теракт? Просто безалаберность, приведшая к техногенной катастрофе? Как понять? Ни тебе паники, ни мародеров, от которых отстреливаться надо. Вдруг мы сейчас уйдем, запремся в бункере, запасов у нас там на год, это на четверых. А завтра или послезавтра – раз, и въезжает в город колонна спасателей, над головами вертушки летают, по мегафону просят сохранять спокойствие. Разворачиваются госпитали, пункты горячего питания, вода в цистернах.

Он даже явственно увидел, как это будет: на улицах люди в ярких комбинезонах, плачущие жители с наброшенными на плечи пледами – какая-то штампованная муть из телевизора.

– А теперь представь, – Артём даже хохотнул, правда, смех вышел нервным, – выходим мы такие через годик-другой из лесу. А тут уже и город отстроили, жизнь идет обычная. Нас из квартиры выселили, с работы уволили, вообще числимся среди мертвых. Документы восстанавливаем, и тут ко мне из банка: «Так вы живой? А у вас за ипотеку год просрочки!»

– Ага, – включилась Светка, – выходим мы заросшие, оборванные, у тебя борода до пояса, встречаем бабку: – Бабка, немцы в городе есть?

– Да не, ну какие немцы? Ты о чем? И борода за год так не отрастает.

– Ладно, – жена щелкнула его по носу, – проехали. А если не теракт? Если все-таки то, к чему вы готовились? И сегодня это только прелюдия. А завтра тебе и мародеры, и беспорядки, и что там у тебя по списку?

Артёма резануло, вспомнил. Ну конечно, было дело. Они как раз копали второй этаж в будущем бункере, и в перерыве зашел разговор. Что послужило поводом, он уже и вспомнить не мог. Когда Влад, развалившись на подстеленной пенке и задумчиво вертя в пальцах сорванный стебель, вдруг ни с того ни с сего спросил:

– Слушай, Тём, а что ты знаешь о Варшавском гетто?

– Это где немцы во время Второй мировой почти всех евреев уничтожили? – пожал плечами. – Да только это и знаю. Фильмы видел, «Список Шиндлера» и, по-моему, «Пианист» о том же. Ты к чему?

– А знаешь, что меня во всей этой истории больше всего вымораживает? Вот смотри. Война, как ты знаешь, началась первого сентября, операция «Вайс». Я сейчас не про то, вероломно или нет, были шансы у поляков или нет и тому подобное. Я о датах. Восьмого сентября немцы дошли до Варшавы, тогда началась ее оборона. Окружили город только четырнадцатого. Двадцать восьмого гарнизон капитулировал, немцы вступили в город. О том, какую политику немцы проводят в отношении евреев, уже всем известно. Уже восьмого было понятно, что ловить нечего и надо рвать когти куда подальше. Так какого лешего эти ребята сидели и ждали?

– Я думаю, гражданских не сильно-то и стремились информировать о том, что все плохо. Даже рядовой состав в армии, скорее всего, держали в неведении.

– Ну допустим. Знаешь, когда было образовано Варшавское гетто? Шестнадцатого октября. Представляешь? Даже если брать от вступления немцев в город, прошло семнадцать дней! Больше двух недель! О чем они думали? Что нас это не касается? Мы в стороне? Еще пятнадцатого можно было уехать, не знаю, уйти, может, бросив вещи, ценности, взяв только детей в охапку. Что их держало? Дома? Бизнесок? Наверное, были голоса про то, что надо бежать, да кто же слушал! Небось говорили: вот мол, две недели уже немцы в городе, а жизнь продолжается, – голос Влада понизился почти до шепота. – А шестнадцатого они все встали на эскалатор, с которого соскочить уже было нельзя и который довез их до крематориев Треблинки.

И вот сейчас Артём вспомнил тот случайный разговор, и он отозвался совсем другими мыслями, чем тогда.

– Знаешь, родная, хоть у нас сейчас по улицам не мечутся обезумевшие толпы и народ не дерется за кусок хлеба, но все же давай подготовимся, чтоб, если придется делать ноги, не пришлось бросать все и убегать в чем есть. Хорошо?

– Хорошо, любимый, – она кивнула с серьезным видом, – а теперь давай все же поедим, а то уже остыло.

Город. День второй

Первая ночь новой жизни прошла без приключений. Район как вымер, народ большей частью затворился по домам. Артём проверил дверь, запер на все запоры, скептически посмотрел на окна, но решил, что сегодня персонально его квартиру штурмовать при помощи приставных лестниц или спускаясь с крыши на веревках в лучших традициях спецназа никто не будет.