Выжить в лесу Междумирья - [65]

Крылатая госпожа обедала в одиночестве и обычно молча, потому что по неизвестной причине все реже обращалась с приказаниями к Ирине и Кате. Дошло до того, что им приходилось спрашивать хозяйку замка, что она хотела бы покушать, и фея, мечтательно улыбаясь, отвечала: «Да, наверное, что-нибудь…»

«Бедняжка!» – вздыхали Ирина и Катя и с некоторым осуждением смотрели в спину Михаила Петровича, на что Тимофей возражал: «Все правильно, не надо мочить лапы, пока рыбка не подплыла к берегу».

Однажды, когда все уселись за стол и Катя подняла крышку сковороды, Михаил Петрович радостно воскликнул:

– Моя любимая жареная картошка, и какая румяная! Ирочка, Катюша, разрешите поцеловать ваши трудолюбивые, прелестные ручки!

Каждый раз перед обедом он целовал прелестные ручки, но обязательно спрашивал разрешение, и Катя удивлялась, до чего же он забывчивый, ведь она уже и говорила ему, и повторяла: «Разрешение целовать мою руку я даю вам не только на сегодня, но и навсегда, до конца моей жизни!»

– Михаил Петрович, попробуй все-таки усы отрастить, – посоветовал Тимофей. – Дело это, конечно, долгое, но того стоит. Потом уже не потребуется ручки целовать и улыбаться… С некоторой угрюмостью много повидавшего мужчины смотришь на красавицу и шевелишь усами, показывая свой интерес и восхищение в разумных пределах. Действует на всех, могу гарантию дать и подписаться, то есть лапу приложить.

– Мне трудно представить, как Михаил Петрович усами шевелит, – призналась Ирина и прикусила губу, чтобы не засмеяться.

– Не обязательно шевелить, – сказал Тимофей. – Поворачиваешь к даме усатую мордочку сначала левой стороной, потом правой. При необходимости медленно повторяешь.

– Михаил Петрович, не нужны вам усы, – возразила Катя. – Поцелуете ручку, и она все сделает – хоть пирожки с морковкой, хоть вашу любимую жареную картошку. Иногда я решительно думаю: «Сегодня весь день будем капусту есть!» – но ручка, которую вы целуете, не соглашается и делает так, чтобы у вас за столом глазки загорелись.

Дверь кухни открылась, и вошла фея. Катя, побледнев, испуганно привстала.

– Госпожа, простите, я не услышала колокольчик!

– Это я виноват, – вмешался Михаил Петрович, – по рассеянности прикрыл дверь, да еще отвлекал Катю.

– Не звенел колокольчик, – буркнул Тимофей, – я бы услышал.

– Не звенел! – храбро поддержал сверчок из-за печки.

– Да, – неожиданно согласилась фея. – Мне наверху скучно одной стало. Я вам не помешаю?

– Нет, что вы! – Михаил Петрович торопливо поднялся, чтобы принести еще один стул, но замер, очарованный красотой феи.

– Я рада, что никому не мешаю, – сказала она и выразительно посмотрела на Ирину и Катю. Они тотчас отвернулись.

Потом фея посмотрела в окно. Ворона Варя сидела на яблоне напротив, порой перелетая с ветки на ветку, чтобы получше видеть происходящее на кухне. Встретившись взглядом с крылатой женщиной, Варя захлопала крыльями и, возмущенно каркая, улетела.

Ничего этого Михаил Петрович не заметил. Внезапно его глаза расширились и через несколько секунд закрылись.

«Совсем худо мужику, – грустно подумал Тимофей, – даже, кажется, не дышит. Колю никогда так больно не целовали… но это же фея, жалости у нее нет!»

– Чирок! – Тимофей запрыгнул на подоконник.

– Чив-чив! Привет, Тима! Привет всем! Откройте окно или форточку!

– Мой Джеймсик! – всхлипнула Ирина, подбежала к окну и впустила щегла.

Он суматошно покружил по кухне и приземлился на сушилке для посуды.

– Милые дамы, только без паники! Рядом с вами трое отважных мужчин!

Сверчок печально свистнул.

– Обижается, что его не посчитали, – объяснил Тимофей.

– Ладно! Толку от него нет, но просто, чтоб не обижался. Скоро еще Джеймс подойдет, тогда нас будет… Тима, посчитай, а то я волнуюсь!

– Пятеро мужиков.

– Здорово! Так много нас уже давно не было! Правда, у противника небольшое численное преимущество, но композиторов там наверняка нет, поэтому я возьму на себя двоих!

– Скажи, что мой любимый Джеймсик живой! – Ирина молитвенно сложила ладони.

– Успокойся, – строго сказала фея, – ты же слышала, он подходит.

– Чив-чив! У Джеймса нет крыльев и ножки маленькие, он идет потихоньку пешком. Леший обещал, что проводит его до замка.

– Угу, – фыркнул Тимофей, – леший, конечно, проводит… Не плачь, Ириша, найду я твоего парня. Думаю, они через болото пойдут.

– Да, наверное, – согласился щегол, – лешему всегда кажется, что через болото короче. Я забыл его предупредить, что от озера к замку прямая дорога.

– Не переживай, Чирок, все равно ты бы ему не доказал.

– Что будет с бедным мальчиком? – Ирина вытерла слезы ладонями.

– У нашего зайчика устанут ножки, – предположила Катя, – но мы сделаем его любимую морковную котлетку, и он придет!

– Сегодня к обеду?

– Ирочка, солнышко, давай сделаем котлетку завтра вечером, после ужина. А лешего я когда-нибудь встречу и все старому скажу!

Фея покачала головой:

– Такие вот у меня союзники: мальчик-зайчик, леший, композитор… к тому же внутри нашего отряда сложные взаимоотношения. Как бы из нас самих котлеток не наделали.

– Чив-чив! Я готов помириться со сверчком, если он признает, что вел себя неблагородно!