Выжить и вернуться. Одиссея советского военнопленного, 1941-1945 - [7]
Попались…
>(10–11 июля 1941 года)
Уже девять суток бродим мы, четверо москвичей, по Украине. Встречаем по пути таких же бедолаг окруженцев. Все они мечутся: кто на восток, кто на север, кто на юг. Везде немцы. В какую бы деревню ни зашли, везде говорят, что фронт быстро откатывается на восток. Узнав в крайней хате, что в селе еще нет немцев, просим что-нибудь перекусить и бредем дальше.
На закате подошли к окраине большого села. Немцев не видно. Пройдя несколько домов, выходим на центральную площадь села. Возле пруда стоит сельский магазин. Из него колхозники тащат по домам оставшиеся в магазине продукты. Наше появление никого не удивило и не прервало грабеж, все продолжали тащить мешки с мукой, крупу, соль и другие припасы. Пожилой мужчина, как потом выяснилось председатель колхоза, вел на поводу лошадь. Вдали мы увидели еще и других людей, уводивших со скотного двора телят и коров. Председатель объяснил нам, что раздает все, чтобы не досталось немцам. Мы спросили его, где нам можно переночевать? Жестом он показал нам на скромную мазанку. Подойдя к ней, постучались. Из низенькой двери вышла старушка. Маленькая, но очень подвижная пожилая женщина быстро-быстро заговорила по-украински, приглашая нас зайти.
Внутри хаты было тесновато из-за огромной, как мне тогда показалось, чисто выбеленной печи. От нее поперек хаты шла дощатая перегородка. Она делила все пространство дома надвое. Усадив нас на лавку, хозяйка достала с печи горшок с простоквашей и дала его нам. Она извинилась, что у нее нет ни хлеба, ни картошки. Мы выпили простоквашу. Хозяйка уже хлопотала о нашем ночлеге. Она сама принесла с улицы большую охапку сена, разложила его прямо на земляном полу за перегородкой. После долгого пути усталость сразу сморила нас. Мы, четверо, улеглись рядком, крепко заснули…
Сон оборвался внезапно. Кто-то пинками бесцеремонно будил нас. Глаза слепил яркий свет карманных фонарей. Оглядевшись, мы увидели двух немцев. Стволы автоматов они направляли то на одного, то на другого. Громкая и непонятная немецкая речь. По движению стволов автоматов мы поняли, что надо выходить на улицу.
Уже выходя на улицу, я заметил нашу старенькую хозяйку. Она стояла, прислонившись к углу печи, всхлипывая, причитала, вытирала слезы подолом передника. А двое здоровых немцев выгоняли нас, подталкивая в спины дулами автоматов. На выходе нам встретился третий немец и какой-то мужчина в гражданской одежде. Мужичок злобно хихикнул и с издевкой произнес: «Навоевались, москали!»
Немец в дверях оттеснил мужчину, пропуская нас. Жестом руки приказал нам идти за угол хаты. Там стоял у дороги военный тягач на гусеничном ходу. Ярко горели его фары и работал двигатель. Трое немцев, подгоняя автоматами, усадили нас в кузов тягача и сели сами.
Машина взревела, выбросив сизую струю дыма, развернулась на месте и направилась в сторону моста. Подъезжая к мосту, лучи фар выхватили из темноты одинокую фигуру мужчины, он протягивал крынку. Тягач притормозил. Мужчина, подобострастно улыбаясь, протянул немцам, сидящим в кузове, полную крынку молока. Один из них, перегнувшись через борт, взял ее из рук мужчины. Все немцы по очереди отпили молока, опорожнив крынку. Приняв обратно пустую посуду, мужичок низко поклонился. Тягач рванулся с места, и хлебосольный крестьянин так в поклоне и исчез в темноте ночи.
Проехали через все село и за околицей остановились. Немцы вылезли из тягача и выкатили из придорожных кустов противотанковую пушку, прицепив ее к тягачу.
Опять тронулись и, проехав до окраины следующего села, остановились. Мощные лучи фар высветили вдали маленькую белую церквушку. Нас высадили и поставили лицом к стене у ближайшего дома.
Я стоял с краю, возле открытого окна дома. Внутри, недалеко от окна, стоял стол, на столе керосиновая лампа. Она освещала офицера, который что-то писал, сидя за столом. Наш конвоир вошел и что-то доложил офицеру, стоя по стойке «смирно». Офицер, не переставая писать, давал солдату какие-то распоряжения, время от времени поглядывая на него. Затем тягач с тремя немцами уехал. По всей вероятности, они выполнили свое задание и передали нас другим. Мы невольно посмотрели вслед уехавшему тягачу. Уже начало светать, и мы увидели на фоне церкви темные могильные кресты… В голове промелькнуло: кресты — кладбище — расстрел!
К нам подошли три солдата с автоматами и приказали идти в сторону церкви. Один из солдат протянул мне сигарету. Я его спросил: «Erschiesen?» («Расстрел?») «О, nein, nein!» — ответил он и улыбнулся. «Nicht schiesen! Ferstehen?» — еще раз пояснил он, и я понял, что нас не расстреляют. Потом он ткнул себя в грудь: «Österreich!» Я понял, что он австриец. По дороге австриец спросил, откуда я. Ответил, что москвич.
Миновали кладбище. За церковью была площадь. На площади несколько костров освещали телеги, лошадей и снующих между ними солдат. Австрийцы передали нас офицеру и пошли назад. Офицер подозвал двух солдат с карабинами. Они отвели нас ближе к кострам, где на деревьях были подвешены туши коров. Доходчиво нам объяснили, чтобы мы сидели тихо, иначе будут стрелять!
Не знаю, то ли с годами, то ли под впечатлением прочитанной статьи в “Неделе” о Франции военных лет, у меня в голове всплывают воспоминания о моей далекой военной юности. Все было будто вчера. Тогда по планете шагала вторая Мировая война. Эти воспоминания, возможно, хорошо бы прочесть самому, живя в совершенно другое время, в другом возрасте. Сейчас идет 1970-й год, двадцать девять лет прошло с тех пор, как началась военная эпопея. И далеко, и близко все это было. Да, все это было…Рассказы всплывают в памяти отдельными штрихами, эпизодами, без хронологической последовательности моей жизни тех далеких лет…3 июля 1970 года.
От редакции журнала «Знамя»В свое время журнал «Знамя» впервые в России опубликовал «Воспоминания» Андрея Дмитриевича Сахарова (1990, №№ 10—12, 1991, №№ 1—5). Сейчас мы вновь обращаемся к его наследию.Роман-документ — такой необычный жанр сложился после расшифровки Е.Г. Боннэр дневниковых тетрадей А.Д. Сахарова, охватывающих период с 1977 по 1989 годы. Записи эти потребовали уточнений, дополнений и комментариев, осуществленных Еленой Георгиевной. Мы печатаем журнальный вариант вводной главы к Дневникам.***РЖ: Раздел книги, обозначенный в издании заголовком «До дневников», отдельно публиковался в «Знамени», но в тексте есть некоторые отличия.
Летом 1941 года в составе Вермахта и войск СС в Советский Союз вторглись так называемые национальные легионы фюрера — десятки тысяч голландских, датских, норвежских, шведских, бельгийских и французских freiwiligen (добровольцев), одурманенных нацистской пропагандой, решивших принять участие в «крестовом походе против коммунизма».Среди них был и автор этой книги, голландец Хендрик Фертен, добровольно вступивший в войска СС и воевавший на Восточном фронте — сначала в 5-й танковой дивизии СС «Викинг», затем в голландском полку СС «Бесслейн» — с 1941 года и до последних дней войны (гарнизон крепости Бреслау, в обороне которой участвовал Фертен, сложил оружие лишь 6 мая 1941 года)
В книге рассказывается о жизни знаменитого немецкого археолога Генриха Шлимана, о раскопках Трои и других очагов микенской культуры.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Очерк об известном адвокате и политическом деятеле дореволюционной России. 10 мая 1869, Москва — 15 июня 1957, Баден, Швейцария — российский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы II,III и IV созывов, эмигрант. .
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Новая книга историка и писателя С.Е. Михеенкова представляет собой уникальный сборник рассказов о войне тех представителей командного состава Красной армии, чья фронтовая судьба, пожалуй, была самой короткой — взводных командиров, лейтенантов. Их боевой путь часто заканчивался первой атакой, потому что они шли впереди своего взвода и первыми принимали вражеский свинец. Автор десятки лет собирал рассказы о войне уцелевших в сражениях Ванек-взводных. Получилась обширная рукопись, из которой автор выбрал наиболее яркие эпизоды и скомпоновал их тематически.
Мемуары Главного маршала авиации А. Е. Голованова (1904—1975) приходят к читателю последними из мемуаров полководцев Великой Отечественной войны. Лишь сейчас книга командующего Авиации дальнего действия издается в истинном виде и в полном объеме. Все авторские оценки и детали восстановлены по рукописи. Судьба автора исключительна: необычайно яркий взлет в годы войны и необычайно долгое и глухое замалчивание в последующие времена. Причина опалы заключалась прежде всего в том, что деятельность АДД была подчинена непосредственно И.
Воспоминания М. И. Сукнева, наверно, единственные в нашей военной литературе мемуары, написанные офицером, который командовал штрафбатом. Более трёх лет М. И. Сукнев воевал на передовой, несколько раз был ранен. Среди немногих дважды награждён орденом Александра Невского, а также рядом других боевых орденов и медалей.Автор писал книгу в 2000 году, на закате жизни, предельно откровенно. Поэтому его воспоминания являются исключительно ценным свидетельством о войне 1941–1945 гг.
О Великой Отечественной войне написано множество художественных произведений и мемуаров. Обычно они посвящены теме мужества и героизма советских воинов. Однако свидетельств об их повседневной жизни и быте опубликовано все еще недостаточно. Да и ветеранов, сохранивших в памяти события того времени, с каждым годом становится все меньше.В книге ветерана войны С. Г. Стопалова, принимавшего в ней участие с первых дней и до Победы, без политических прикрас и преувеличений показано, как жили и воевали на передовой простые пехотинцы и артиллеристы, рассказано о буднях фронтовиков, работе в тылу и о том, как преодолевали трудности и невзгоды солдаты и офицеры, независимо от их происхождения, национальности и воинского звания.