Выжечь бандеровскую нечисть - [75]

Всю эту снедь разложили на пожелтевшей газете «Нова Доба» – печатном органе бердичевских оуновцев. Как она попала в конкретно этот схрон, кто его теперь знает. Наверное, в порядке «культурного обмена». В свете керосиновых ламп Виктор Ракитин невольно вчитался в передовицу от 19 августа 1942 года. В статье главный редактор газеты Владимир Семенюк лизал то, что и собаки не лижут «фюреру великой германской нации». В переводе это выглядело следующим образом: «Год назад, как и теперь, наша газета радостно приветствовала немецких воинов, которые на острие своего оружия принесли освобождение, благосостояние, свободный труд на бескрайних бархатных степях Украины. Наша газета показывает широким кругам украинцев, как смело рыцари немецкой земли громят орды сатаны Сталина». Заканчивается этот хвалебный опус Семенюка традиционным для бандеровцев восклицанием: «Слава Гитлеру!»

На этой же странице, только в другой колонке, местный гебиткомиссар, некий Кунке, благосклонно отзывается о «творческих» потугах Семенюка: «Нынешняя украинская пресса, которая выходит под немецким руководством, должна быть посредником, который передает украинцам волю Рейха, который под руководством Адольфа Гитлера строит Новую Европу». Сдержаться и не хмыкнуть скептически для капитана Ракитина было делом непростым, но он справился. Самое главное – конспирация.

– Жалко, що горілкы нэмае! – тяжело вздохнул Упыр.

«Очень хорошо!» – подумал Ракитин. Перспектива ночевки с пьяными бандеровскими упырями как-то не внушала оптимизма.

– А як же ж! Е в нас горілка! – Один из замызганных «борцов за Украину» потряс бутылью, на две трети наполненной прозрачной жидкостью. Он откупорил пробку, и в схроне потянуло сильным сивушным духом. – Давай вып’ємо за вільну й могутню Україну без москалів.

Мгновенно появились жестяные кружки, в которые Упыр щедро плеснул горілки. Виктор Ракитин только пригубил, чем вызвал очередной подозрительный взгляд исподлобья не только у главаря, но и у остальных его «бандерлогов». Но Ракитин все же твердо поставил кружку на стол. Остальные его бойцы к выпивке даже не притронулись.

– Слышишь, отаман, а твої люды шо, спортсмены, на нормы ГТО здають?!

– Мои люди – при исполнении и под контролем референтуры Головного аттентату ОУН-УПА! – веско ответил капитан Ракитин.

– Ну а я Упыр – сам собі й референтура, й аттентат! Між іншим, моя боївка – то Служба бэзпеки ОУН-УПА! – Главарь банды вытащил из ножен широкий эсэсовский кинжал и с глухим стуком вонзил в столешницу.

Капитан Ракитин, ни слова больше не говоря, выхватил «Наган» из кобуры. С характерным металлическим щелчком взвел курок, направив револьвер прямо промеж глаз Упыря. Бандеровцы в конце войны почти что поголовно стали параноиками. Постоянная жизнь «на взводе», в ожидании облав НКВД-МГБ, распри, расколы и предательства внутри самого движения ОУН-УПА явно не способствовали сохранению нормальной психики. Психоз и повальное ожидание удара в спину стало вполне обыденным для украинских националистов. А копящееся внутри напряжение прорывалось всплесками чудовищной жестокости не только по отношению к представителям советской власти или к местным жителям. Нередко и внутри отрядов ОУН-УПА вспыхивала кровавая «різанына». Сейчас был явно такой случай.

Встретив незнакомую банду, Упыр сразу обратил внимание на то, что вооружена и оснащена она богато. Несмотря на затрапезный внешний вид, оружие у незнакомцев тщательно вычищено и смазано, амуниция подогнана так, что все необходимое – запасные магазины и обоймы, ножи и пистолеты – было под рукой. А чего стоила мощная немецкая рация «Телефункен»! Такой в округе у всех бандеровских банд не было! Странные были бандеровцы – слишком «правильные», по мнению самого Упыря, который не гнушался нападать на бедные лесные деревеньки и отбирать у украинских селян последние крохи. Кстати, о крохах. То, что выложили на стол вновь прибывшие «правильные бандеровцы», вообще заставило и самого Упыря, и его прихвостней судорожно сглотнуть обильно выделившуюся слюну. Шмат сала, немецкие консервы в саморазогревающихся банках и шоколад доконали вечно голодную свору двуногих шакалов с «желто-блакитными» нашивками на грязной полувоенной одежде. Доходящая до паранойи подозрительность получила новый мощный толчок, имя которому – алчность и зависть. Самое тупое человеческое чувство, но именно оно сорвало последние ограничительные механизмы в виде страха и осторожности. Так голодная крыса готова вцепиться в горло любому, у которого увидит еду. Или кого сама посчитает за еду…

Но даже в этом случае «отморозку» из бандеровской «Службы бэзпеки» нужен был формальный повод, серьезное обвинение, чтобы напасть на вроде бы таких же, как он сам, бандеровцев. Повод нашелся очень легко.

– Так значить, за вільну Україну з бойовымы побратымами выпыты нэ хочэш?!! А ты, мабуть, й сам продався москалям. От этим от! – Упыр в патетическом «обличающем» жесте выбросил руку в сторону двух ошарашенных таким своеобразным «карпатским гостеприимством» американцев.

Несмотря на всю опасность «взрывной» ситуации, капитан Госбезопасности СССР едва не расхохотался: принять за «москалей» двоих американцев – это ж каким «проницательным» надо быть!