Выйти из депрессии. Проверенная программа преодоления эмоционального расстройства - [36]
Важно помнить, что гнев, как и все остальные эмоции, ни плох, ни хорош по своей сути; он просто внутренняя реакция, возникающая, когда кто-либо наступает нам на наши метафорические ноги. Его можно использовать для многих стоящих целей. Гнев подпитывает нашу жажду справедливости, стремление исправить неправильное. Однако в нем пугает вероятность того, что он может завладеть нами. Тем не менее я считаю это больше мифом, ибо мало кто из нас когда-либо на самом деле теряет контроль полностью. Избивающий жену муж нередко ссылается на такое состояние: «Я не мог ничего поделать. Она вывела меня из себя, и я перестал понимать, что делаю. Мне жаль, что я ударил ее, но я потерял контроль». Но, как правило, в действительности он не терял контроля. Муж не избил жену до смерти, не задушил, не застрелил и не зарезал: он просто бил до тех пор, пока не почувствовал себя победителем в стычке. Здесь имела место быть некоторая оценка, некоторое решение остановиться, не переступая невидимую черту. Обычно гнев не забирает абсолютную власть, а вот его выражение может быть настолько дурманящим и приятным, что мы потакаем себе, продолжая ссору до тех пор, пока оппонент не будет унижен. Слова об утраченном контроле – отговорка. Мы контролировали себя и все равно совершили постыдный поступок.
Многие родители в депрессии глубоко переживают стыд за злость на собственных детей, а большое количество случаев жестокого обращения с детьми является результатом депрессии родителя.
Дети знают, когда родители в депрессивном состоянии, и боятся их, поскольку не уверены, смогут ли взрослые позаботиться о них. Если дети напуганы, они ожидаемо становятся более требовательными и несговорчивыми, начинают проверять, в безопасности ли находятся. Мать чувствует еще большую подавленность, видя, что ребенок не слушается, но не считает злость на него верной и уместной. Отец мечется между уходом и яростью. Такая же динамика характерна и для жестокого обращения с пожилыми людьми. В данном случае опекунам отчаянно требуется помощь. Сочетание психотерапии и медикаментов для лечения депрессии с конкретной, практической поддержкой от семьи и консультированием по эффективным навыкам – как в воспитании, так и осуществлении ухода за пожилыми – существенно меняет дело.
Злости невозможно избежать, зато ее можно приручить, можно спокойно жить с ней, сделать ее безопасной и даже использовать во благо. Обучение решительному общению и поведению, которое описано в Главе 10, поможет вам быть уверенными, что ваш гнев выражается конструктивно и не ранит значимых для вас людей. По мере развития навыков решительности вы будете чувствовать себя менее расстроенными и отчужденными и иметь меньше поводов для злости.
Генерал Уильям Текумсе Шерман, известный как Карающая рука Севера, сжегший Атланту и бóльшую часть Юга, был хрестоматийным примером человека со склонностью к депрессии, перешедшей в полноценный большой депрессивный эпизод в начале Гражданской войны. У него произошел срыв, в результате которого он подвел себя и армию Союза. Но последовавшие в течение нескольких месяцев события надолго вылечили его депрессию.
Как и многие пациенты с депрессией, Шерман пережил в раннем возрасте утрату и всегда ощущал себя изгоем, обязанным что-то кому-то доказать. Отец умер, когда сыну было девять, оставив жену в нищете. Семья разрушилась, детей отправили жить к родственникам и друзьям. Шермана взял к себе влиятельный политик Томас Юинг; он относился к мальчику справедливо, однако Шерман чувствовал себя обязанным ему. Поступив в военную академию Вест-Пойнт, он нашел свое призвание; выпустился третьим и рано начал успешную военную карьеру. В качестве жены он выбрал дочь Юинга Эллен, чем затянул себя еще больше в эдипову борьбу с целью самоутверждения; их письма обнаруживают постоянную потребность Шермана завоевать уважение к тому, чего, по его ощущениям, ему не хватало.
Когда вспыхнула Гражданская война, Шерман уже был в депрессии из-за неудач в работе. Однако репутация подкованного и честного военного обеспечила ему высокую должность и командование рядом операций в Теннесси, даже несмотря на его явное желание служить на более низкой должности, под чьим-либо командованием. После нескольких месяцев службы он не мог спать и есть, воображая несуществующих лазутчиков и вражеские отряды, требуя подкреплений без повода; никто не мог понять его. Газеты дознались до этих фактов и окрестили Шермана трусом.
