Выйди навстречу своим великанам - [23]

. Поэтому Иисус плакал. И в Его слезах мы видим разрешение, которое позволяет плакать и нам. Ф. Б. Мейер писал:

Иисус плакал. Петр плакал. Обращенные в Эфесе плакали на груди апостола, лица которого они больше никогда не увидят. Христос стоит рядом с каждым скорбящим и говорит: “Плачь, мое дитя. Плачь, ибо Я тоже плакал”.

Слезы снимают напряжение с воспаленного разума, как электрический разряд в грозовых тучах. Слезы рассеивают невыносимую агонию сердца так же, как переливание через край уменьшает давление воды в дамбе. Слезы — это материал, из которого небеса ткут свою самую яркую радугу.

Мы не знаем, сколько плакал Иисус. Мы не знаем, сколько плакал Давид. Но мы знаем, сколько плакали мы, и время кажется таким коротким. Египтяне в период траура на полгода облачались в Черные одежды. Некоторые мусульмане облачаются в траурные одежды на год. Ортодоксальные иудеи молятся за упокоившихся родителей каждый день в течение одиннадцати месяцев. Всего пятьдесят лет назад американцы в сельских районах носили черные повязки на рукавах в течение нескольких недель. А сегодня? Может, только я замечаю, что мы торопимся отделаться от своих печалей?

Для того чтобы справиться с горем, нужно время. Дайте себе это время. “Сердце мудрых — в доме плача” (Еккл. 7:4). Скорбь, может быть, чуждое слово для нашей культуры, но в Библии оно встречается часто. Семьдесят процентов псалмов представляют собой поэмы о человеческой печали. Более того, в Ветхом Завете одна из книг называется “Плач Иеремии”. Сын Давида писал: “Сетование лучше смеха; потому что при печали лица сердце делается лучше” (Еккл. 7:3).

Мы пытаемся спрятать самые глубокие вопросы жизни в пещерах печали. Почему я оказался здесь? Куда я иду? Посещение кладбища порождает трудные, но нужные вопросы. Давид предался своему горю в полную силу: “Утомлен я воздыханиями моими: каждую ночь омываю ложе мое, слезами Моими омочаю постель мою” (Пс. 6:7).

“Истощилась в печали жизнь моя и лета мои в стенаниях; изнемогла от грехов моих сила моя, и кости мои иссохли” (Пс. 30:11).

Ты сердит на Бога? Так и скажи Ему. Ты разгневан на Него? Пусть Он об этом узнает от тебя. Ты устал говорить людям, что у тебя все хорошо, потому что на самом деле все далеко не так? Говори правду. Мои друзья Томас и Андреа Давидсон так и сделали. Шальная пуля унесла жизнь их четырнадцатилетнего сына Тайлера. Том пишет:

Нас постоянно спрашивали: “Как ваши дела?” И мне всегда хотелось сказать: “А как вы думаете? Наш сын мертв, наша жизнь пуста, и я бы хотел, чтобы и для нас на земле все закончилось быстрее”.

Возможно, Давид сказал бы это другими словами. А может, и нет. Одно ясно, он не собирался делать вид, что ему не больно.

Как пали сильные!

Дочери Израильские! плачьте о Сауле…

Скорблю о тебе, брат мой Ионафан;

Ты был очень дорог для меня;

Любовь твоя была для меня превыше любви женской.

Как пали сильные, погибло оружие бранное!

(2Цар. 1:19; 24; 26, 27).

Плач Давида был таким же творческим, как и его поклонение и, обратите внимание, “оплакал Давид Саула и сына его Ионафана сею плачевною песнью, и повелел научить сынов Иудиных” (2 Пар. 1:17, 18).

Давид призвал всю страну к трауру. Он сделал плач национальной политикой. Он отказался оправдывать их смерть или преуменьшать ее значение. Он пошел ей навстречу, бросил ей вызов и сразился с ней. Он не пытался отрицать ее. Как объяснил его сын Соломон, “всему свое время… время плакать” (Еккл. 3:1, 4).

Уделите себе время для этого. Встречайте свое горе слезами, выделите для него время и, более того, выйдите к нему навстречу с правдой. Павел говорил фессалоникийцам, что печалиться — это нормально, но он не хотел, чтобы христиане “скорбели, как прочие, не имеющие надежды” (1 Фес. 4:13).

Последнее слово в смерти за Богом. И если ты решишь послушать Его, Он скажет тебе правду о твоих любимых и близких. Их забрали из больницы, которая называется Земля. Мы с тобой все еще ходим по коридорам этой больницы, вдыхая запах лекарств, едим больничную пищу с пластиковых тарелок. А они радуются и веселятся на зеленых просторах, вдыхают весенний воздух и бегают по полям, где растут цветы по пояс. Ты тоскуешь по ним, не находя себе места, но разве можно отрицать истину? Им уже не больно, они ни в чем более не сомневаются и ни с чем не борются. Они воистину счастливы там, на небесах.

И разве ты с ними скоро не увидишься? Жизнь мчится с такой скоростью! “Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой как ничто пред Тобою. Подлинно, совершенная суета — всякий человек живущий” (Пс. 38:6).

Когда ты отвозишь детей в школу, разве ты рыдаешь так, словно никогда их больше не увидишь? Когда ты высаживаешь жену у магазина и едешь припарковаться, разве ты прощаешься с ней навеки? Нет. Когда ты говоришь “увидимся”, ты имеешь в виду именно это. Когда ты стоишь на кладбище, смотришь на свежевырытую могилу и говоришь себе, что вы скоро увидитесь, ты говоришь правду. Ваша грядущая встреча на фоне вечности состоится буквально через мгновение.

Бог знает печаль смерти. Он похоронил Собственного Сына.

Но Он также знает радость воскресения. И Его силой ты тоже познаешь эту радость.