Выстрелы в ночи - [9]

Нынешней весной Андрей его со льдины снял. Пока главный лед шел, Вовка где-то свою льдину до поры заботливо прятал и в удобный момент на широкий простор вывел. На льдине палатка стояла, прорубь была сделана, колдунчик из полосатой штанины на мачте и флажок с буквами СП (то ли Северный полюс, то ли синереченский пароход, понимай, как знаешь), словом, все как положено. Сам Вовка у входа в палатку сидел и над примусом, нахохлившись, руки грел.

Все село тем временем на крутой берег сбежалось, все молча стояли и смотрели, как Вовка мимо медленно проплывал и как, поравнявшись с ними, встал и шапкой начал махать: прощайте, мол, люди добрые, зовет меня нелегкая и опасная судьба исследователя.

Хорошо, у Степки Моховых моторка уже отлажена была. Они с Андреем ее в воду бросили и догнали "исследователя". Вовкин отец тут уж не выдержал за вожжи схватился, и Вовка поклялся, что до шестнадцати лет из дома ни ногой. Никто, правда, этой клятвой не успокоился, да и сам Вовка в первую очередь. Не такая была натура, чтобы спокойно жить.

Вечером Андрей с Галкой на свадьбу пошли - Галкина подруга замуж вышла, а они у них свидетелями были.

Вышли задолго до нужного часа и не спеша прошли все село. Андрей его сильно любил - и людей, что здесь жили, и дома, что здесь стояли, - не бог весть какие затейливые, да свои, родные, и колодцы, и сады - тоже непышные, но все-таки и с яблоками, и с цветами. А больше всего он любил деревенские старые ветлы. Такая у каждого дома стояла - развесистая, уютная, похожая на добрую бабушку, а под ветлой обязательно лавочка, до лакового блеска отполированная портками и юбками. Сколько важных семейных дел обговаривалось под их ласковой листвой, сколько обсуждалось новостей и принималось важных решений, каких только сплетен не рождалось и приговоров не выносилось...

Самая приметная ветла была у Петрухиных - старше всех, пожалуй, и скамейка под ней особая, кругом ствола сделана из четырех досок. Говорили старики, что под этой ветлой первые колхозные собрания проводились, говорили также, что в ее стволе пять или шесть кулацких пуль сидело...

Одну только ветелку Андрей не то что не любил, ненавидел лютой ненавистью. Стояла она за околицей, в укромном местечке, и под ней издавна повадились собираться синереченские мужики после получки. В ее дуплистом стволе всегда хранились стаканы и даже можно было небезуспешно поискать нехитрую закуску, а густая широкая крона дерева гарантировала необходимый комфорт для "душевных бесед" в любую погоду - и в жару, и в проливной дождь.

Андрей что было сил боролся с этой стихийной "точкой". Нельзя сказать, чтобы вовсе уж безуспешно. Остались ей верны немногие Куманьков-старший, Паршутин, Гуськов и Шмага. Но это были стойкие "бойцы", из них ядро состояло, а уже вокруг него попеременно группировались те и другие.

Не было бы жаль, срубил бы Андрей вековое дерево, да понимал - не в дереве дело. Это не пожалеешь - срубишь, другое найдут. Не ходить же за ними с топором.

Галка его заботы давно уже как свои к сердцу принимала. И тут, когда к Калинкиным на свадьбу шли, сама предложила: "Заглянем, Андрюш, под ветелку?" Андрей согласился, тем более что день был воскресный и лишняя проверка не помешала бы. Правда, догадался он еще, что Галке наедине с ним немного хотелось побыть и повод она нашла самый для него удобный. Догадался и оценил. Он давно уже на Галку другими глазами глядел, все понять старался, откуда у этой болтливой и веселой девчонки столько такта душевного и ума женского, взрослого, твердого. Совсем другая Галка стала.

Они почти до ветелки дошли, а все еще непривычно и подозрительно тихо кругом было. Хотя, конечно, какой смысл под ветелкой мужикам собираться, если свадьба в селе - лишний стакан всегда найдется и закуской доброй не обнесут.

Андрей уже обратно хотел завернуть, и вдруг шорох какой-то послышался.

Надо сказать, что здесь еще потому удобное место было, что ветелка на чистой полянке стояла и кругом нее, кроме травы, ничего не росло, а подальше теснился густой и высокий кустарник. Так что незамеченным близко никто подойти не мог, и в то же время при тревоге легко было в кустах рассредоточиться, опасность переждать, а когда она минует, вновь под деревом сгруппироваться. Андрей все эти хитрости давно изучил и потому приложил палец к губам, сделал несколько осторожных шагов и отодвинул чуть в сторону одну ветку.

Темнеть уже начинало, но на полянке еще светло было. И вышел осторожно из кустов человек с большим свертком под мышкой, огляделся и, пока Андрей соображал, кто это и куда его несет на ночь глядя, пересек открытое место быстрым шагом и опять скрылся в кустах. Узнал в нем участковый Егора Зайченкова, недавно вернувшегося в родные края, посмотрел ему вслед, проводил глазами вспугнутую им птаху, которая уже было спокойно устроилась на ночлег, а теперь спросонок потерянно металась между деревьями и не сердито, а жалобно попискивала, отыскивая себе новый укромный уголок...

Пока Андрей с Галкой на свадьбу идут, пока Галка трещит без умолку, а Андрей, занятый неприятной мыслью, успешно делает вид, что внимательно ее слушает, расскажем, что нам известно о Егоре Зайченкове - может, и сумеем тогда понять, куда это и с чем направился он на ночь глядя.