Выстрел в спину - [23]

«Да, вот они – генофонд страны, – с некоторым сожалением подумал Вагнер. – Как же так, вы лежите здесь, а эти русские умчались на своих грузовиках. Судя по примятой траве, здесь лежали русские и ждали, когда вот эти парни подойдут к ним на прицельный выстрел».

Пройдя вдоль линии, которую занимали красноармейцы, он, наконец, остановился около куста с надломанной ветвью. Вагнер посмотрел по сторонам, больше кустов с надломленной ветвью он не заметил. Его взгляд выхватил из окружающей зелени куста блестящую на солнце гильзу, которая была надета на тонкую веточку. Офицер осторожно взял в руки гильзу, потряс ее и, достав из нее свернутую в трубочку записку, развернул ее.

«Внедрение прошло успешно. Кажется, мне поверили», – прочитал Вагнер.

Он посмотрел снова по сторонам и бросил гильзу на землю.

«Теперь я всегда буду знать, где находится колонна и что замышляет Никитин», – подумал он.

– Хубе! – окликнул он своего ординарца. – В штаб!

Ординарец услужливо открыл заднюю дверь тяжелого «Майбаха». Гауптштурмфюрер СС коснулся плеча водителя стеком и машина, ласково урча двигателем, тронулась.

«Где-то среди этих лесов, дорог вот уже несколько дней двигаются русские грузовики, набитые золотом и драгоценными каменьями. Где они находятся сейчас, он не знает. Может, где-то рядом…. Берлин торопит, Кальтенбрунеру нужно золото, это понятно. Неужели он не понимает одного, что отыскать русские машины в этих лесах и болотах равносильно розыску иголки в стоге сена. Впрочем, ему все равно, как я буду искать эти машины, кто я для него? Простой офицер СС, каких много в Германии. Ясно пока одно, если я не найду золото…. О, мой, Бог! Страшно подумать, что меня ожидает…».

Машина резко остановилась. Вагнер взглянул в окно автомобиля. Мимо машины солдаты проносили тело убитого унтер-офицера. По коже гауптштурмфюрера пробежали мурашки. Он сразу узнал этого молодого светловолосого парня с чудесной улыбкой. Именно этот унтер-офицер остановил его машину на развилке проселочных дорог. Он опустил стекло и подозвал к себе солдата.

– Что здесь произошло? – спросил он у ефрейтора.

– Похоже, русские, господин гауптштурмфбрер. Сейчас их везде много.

– Я и без тебя знаю, что это сделали не немцы! – произнес Вагнер, чувствуя, что начинает выходить из себя. – Я тебя спрашиваю, что произошло, а не кто, убил!

К машине подбежал фельдфебель и, выбросив в нацистском приветствии руку, начал докладывать, что час назад на боевое охранение их саперной роты напоролась группа русских, выходящих из окружения, численностью около полуроты. Сбив боевое охранение, они буквально растворились в лесу.

«Варвары, –снова подумал Вагнер. – Сражаться, когда война уже проиграна, просто глупо. Фанатики!»

Машина снова тронулась. Гауптштурмфюрер СС положил на колени автомат. Холодная сталь металла немного успокоила его. Он снова подумал о золотом конвое.

«Буду просить командующего армии, чтобы он выделил специальную группу для преследования и уничтожения русской колонны», – размышлял он.

Наконец машина выехала из леса. Вагнер облегченно вздохнул и, отложив автомат в сторону, закурил. Встречный поток воздуха нежно ласкал его волосы, и жизнь снова приобрела для него привычные формы.

***

Колонна машин осторожно вошла в небольшой поселок, который попался им по дороге. Когда-то здесь находился районный центр, сейчас же половина этого населенного пункта лежала в руинах. То тут, то там валялись брошенные людьми чемоданы, баулы, мешки, набитые домашним скарбом. Вся эта картина поспешного бегства была столь удручающей, что вызывала у красноармейцев чувство безысходности. На дорогу из кустов выскочила раненая корова, которая, волокла за собой по пыльной дороге вывалившиеся из утробы внутренности. Буренка громко мычала, словно просила у людей помощи.

– Товарищ лейтенант, – обратился к Никитину водитель, – как-то не по-человечески получается. Животное мучается.

– Я тоже об этом подумал, – ответил он и попросил остановить машину.

Офицер достал из кобуры пистолет и направился к буренке. Та, словно почувствовав смерть, смиренно стояла у обочины дороги и большими глазами смотрела на подходящего к ней человека. Неожиданно для Никитина, из глаза животного выкатилась крупная слеза и упала в пыль. Он медленно поднял пистолет и направил его в голову коровы. Клим хорошо видел, как задрожала рука офицера. Раздался хлесткий выстрел. Передние ноги животного подкосились, и она с глубоким вздохом повалилась на землю. В больших глазах коровы застыло полуденное небо. Сунув пистолет в кобуру, Никитин направился к машине. Он достал из полевой сумки карту и, сложив ее у себя на коленях, стал карандашом отмечать маршрут своей группы.

– Клим! В трех-пяти километрах отсюда должен находиться мост через реку. Необходимо проскочить по мосту, прежде чем немцы его разобьют.

– Вы думаете, что он еще цел, товарищ лейтенант? А если, нет?

– Не знаю. Вон видишь толпу беженцев? Думаю, если бы мост был разрушен, они бы туда не двигались.

– А может они не знают, что он разбит?

Никитин не ответил, так как первые автомашины их группы поравнялись с беженцами. Автомашины, повозки, велосипеды и подводы, груженные домашним скарбом, непрерывным потоком двигались в сторону Смоленска. Люди еще, похоже, не догадывались, что они оказались в окружении и двигаться куда-то на восток, просто не имело никакого смысла. Казалось, что этот огромный и неиссякаемый людской поток был бесконечен. Броневик, а затем и полуторки, непрерывно гудя клаксонами, были похожи на мощный ледокол, который пытался взломать это бесконечное море человеческого страха и горя.