Выстрел - [43]

– Зачем?

– Мне кажется… Он даже так говорит… Вагон он связывает с документами, которые похитили у Зимина.

Валентин Валентинович поднял красивые, тонко очерченные брови.

– Большой криминалист! А с убийством Зимина он этого не связывает?

– Не знаю.

– А ты?

– Что я?

– Ты связываешь вагон, то есть, будем прямо говорить, меня, с кражей документов и с убийством?

– Что вы, Валентин Валентинович, как вы можете даже спрашивать про это?

– Слава богу!

Валентин Валентинович подошел к зеркалу, осторожно, обеими руками снял сетку с головы, расчесал волосы, чуть-чуть подбил, чтобы не выглядели прилизанными, положил повязку на туалетный столик, не оборачиваясь, бросил:

– Чего стоишь? Садись.

Юра сел на диван.

Валентин Валентинович повернул голову в одну сторону, в другую, любуясь прической, потом подошел к окну и закрыл его.

Юра обомлел. Этого он боялся больше всего. Но ни подняться, ни двинуться с места не мог.

Валентин Валентинович снова уселся в кресло, подтянул брюки, закурил папиросу, выпустил длинную струю дыма.

– Ну, рассказывай!

– Что?

– Что тебя привело ко мне?

– Видите ли, – робко проговорил Юра, вцепившись в диван и пытаясь таким образом унять или хотя бы скрыть дрожь пальцев, – Люда мне сказала, что косметический набор вы ее маме не дарили.

– Ну и что?

– Ведь для этого вы взяли ключи.

– Да, для этого я взял ключи. Но когда я тебе говорил, что вошел в квартиру и положил набор? Говорил я тебе это?

– Нет, не говорили.

– Так вот… Я не заходил в квартиру. Не решился. А тебе не сказал, не хотел выглядеть перед тобой трусом. Походил, походил вокруг дома и не зашел. И слава богу. Наше с тобой счастье! Как бы мы выглядели теперь, после всего, что произошло? Моя глупая затея – а я теперь вижу, что она глупая, – кончилась ничем. Все пустяки, и история с ключами пустяки. Зимина убили через две недели после того, как ты дал мне ключи. И ключи были у меня ровно полтора часа – так ведь?

– Да, так.

– Успокоился ты на этот счет?

– А я и не беспокоился.

Может быть, Юру и не удовлетворили объяснения Валентина Валентиновича, что-то странное в этой истории… Но его успокоил вид Валентина Валентиновича, его безмятежность, то, как аккуратно делал он прическу, снимал сетку с головы. Человек, над которым тяготеет подозрение в убийстве, не может так тщательно укладывать волосы.

– Прекрасно! – Валентин Валентинович переложил ногу на ногу. – А теперь мне интересно знать, как у тебя с Людой возник разговор о косметическом наборе?

К этому вопросу Юра был готов, ожидал его. И хорошо понимал: ни под каким видом не должен признаваться, что речь шла о ключах; этого Валентин ему не простит, о ключах никакого разговора не было.

– Видите ли, Миша Поляков спрашивал, зачем я выходил к вам во время уроков. Спрашивал при Люде. Я, естественно, отказался отвечать: какое его дело! Вообще, он все время говорил о вас. Потом мы с Людой вышли на улицу и продолжили разговор.

Валентин Валентинович пристально смотрел на Юру.

– Ты ей что-нибудь сказал о ключах?

– Что вы! – воскликнул Юра с негодованием, совершенно искренним потому, что говорил правду. – Ни о каких ключах я ей не говорил, о ключах даже речи не было.

– А Мише или еще кому-нибудь ты говорил о ключах?

– Никому.

– Ты правду говоришь?

– Абсолютную.

То, что он сказал Саше Панкратову насчет каких-то ключей для папы, не имеет ровно никакого значения. Не надо еще больше запутывать.

– Твой Миша ревнует меня к своей циркачке, – сказал Валентин Валентинович, – вот источник его недружелюбия. Допросы его не стоят выеденного яйца. Для нас с тобой это была шутка, к тому же неосуществленная. Но после трагической гибели Николая Львовича, естественно, ни один следователь не может, не имеет права равнодушно отнестись к тому, что ты взял из портфеля ключи от квартиры. И этот факт, если им заинтересуются, может толкнуть следствие на ложный путь. Этого не следует допускать. Если ты проболтался о ключах – нас ждут осложнения, мы должны быть к ним готовы. Поэтому будь со мной откровенен, это очень важно, предупреждаю тебя. Скажи честно: ты говорил кому-нибудь о ключах?

Все ясно! Врет! Ни одного слова правды. И Юра твердо ответил:

– Ни-ко-му!

– Хорошо! И никому об этом ни слова. В наше время шутить не любят и шуток не понимают. Наша шутка с ключами может обернуться катастрофой. Для нас обоих. Ты меня понял?

– Прекрасно.

– Кстати, кончил ты уже школу или нет?

– Вроде бы кончил.

– В мое время окончание гимназии было событием. Что-то дарили. Например, путешествие в Италию или Египет.

– Я предпочел бы в Индию, страну чудес, – рассмеялся Юра.

37

«Вас ждут осложнения» – вот главное, что сказал Валентин. Все остальное – ложь; сетка на голове – мишура, притворство.

Возможно, Валентин не убийца, даже вероятно не убийца, но аферист – наверняка. И попадется. Юра не намерен гибнуть вместе с ним. Нет, дорогой Валентин Валентинович, это вас ждут осложнения, а не меня. Я готов разделить с вами компанию в ресторане, пить за ваше здоровье, вместе с вами выигрывать на бегах, но разделять с вами скамью подсудимых я не намерен. У меня, знаете ли, впереди жизнь, об этом вам следовало бы подумать, когда вы втянули меня в сомнительную махинацию с ключами. Сюрприз, шутка – как мило, как очаровательно. Дурачок развесил уши… Ошибаетесь, не такой уж дурачок! Этот дурачок не будет ждать, когда его привлекут как соучастника, он предпочитает быть свидетелем.